еще не вступившего в половое созревание. – Мести.
Я открыл глаза и медленно выдохнул, отпуская воспоминание. В тот момент я нашел свою цель, и я повторял это каждый день на протяжении четырнадцати лет.
После смерти семьи мне пришлось несколько лет посещать психотерапевта. Точнее, нескольких, потому что ни одному не удалось добиться результатов, и дядя менял их в надежде, что кто-нибудь подойдет. Но нет.
Все они говорили мне одно и то же – что моя навязчивая фиксация на прошлом препятствует процессу излечения и мне надо сосредоточиться на других, более конструктивных задачах. Одни предлагали искусство, другие – спорт.
Я предлагал им засунуть свои предложения в задницу.
Те психотерапевты не понимали. Я не хотел лечиться. Я хотел гореть. Хотел истекать кровью. Хотел чувствовать каждый мучительный укол боли.
И скоро человек, виноватый в этой боли, тоже ее почувствует. В тысячу раз сильнее.
Глава 8
Ава
ОПЕРАЦИЯ «ЭМОЦИИ»: ФАЗА «ГРУСТЬ».
Я пришла во всеоружии. Накрасилась, уложила волосы и надела свой любимый белый хлопковый сарафан с желтыми маргаритками на подоле. Красивый, удобный и с интригующим вырезом. Лиаму он очень нравился. Когда я его надевала, мы всегда в итоге оказывались у него в доме, а сарафан оказывался на полу.
Я думала выбросить сарафан после нашего разрыва, потому что он ему нравился, но передумала. Решила не позволять ему портить для меня хорошие вещи, будь то сарафан или мятно-шоколадное мороженое, которое он всегда покупал, когда мне хотелось сладкого во время месячных.
Я подумала, привлекательная внешность не повредит, если я собираюсь провести с Алексом незапланированный киновечер.
Я не смогла придумать, как заставить его грустить, не делая откровенно дурных вещей, и выбрала нейтральный вариант: грустные фильмы. Они действовали на всех. Даже мужчин.
Однажды я видела, как Джош плакал на финале «Титаника», хоть он и уверял, что дело в аллергии, и угрожал бросить мой фотоаппарат с монумента Вашингтону, если я кому-нибудь расскажу.
Ага, конечно. Прошло уже много лет, а он по-прежнему рассказывал, что на двери хватило бы места для Джека. Я была с ним согласна, но это не повод перестать над ним смеяться.
Поскольку Алекс был слегка сдержаннее, чем Джош, я не стала брать «Титаник» и принесла тяжелую артиллерию: «Спеши любить» (грустнее «Дневника памяти») и «Марли и я».
Я постучала в дверь. К моему удивлению, Алекс открыл буквально через секунду.
– Привет, я…
Я осеклась.
Я ожидала увидеть Алекса в офисном костюме или простой домашней одежде, хотя простой одежды у него не водилось. Даже его футболки стоили сотни долларов. Но сейчас на нем была темно-серая рубашка, заправленная в синие джинсы, и приталенный черный блейзер «Хьюго Босс».
Жутко нарядно для вечера четверга.
– Ой, ты уходишь?
Я
