сдавленное хрюканье прямо за своим затылком.
Она должна была обернуться и принять бой.
Она должна была обернуться.
«Ты же ни-шуур, – отчаянно сказала себе Верена. – Ты ведь умеешь…»
Она не могла заставить себя остановиться.
Внезапно девушке показалось, что между двумя покрытыми густым скользким мхом древесными стволами виднеется узкий, как щель, проход в темноту, и скользнула в эту щель в смутной надежде, что преследователи не заметят, куда она пропала.
Верена вдруг поняла, что ослепла.
Вокруг была кромешная тьма без единого проблеска света, и было совершено непонятно, куда же она попала и как ей теперь выбраться отсюда. Она металась в огромном, бесконечном, как космос, чёрном пространстве, постоянно натыкаясь руками то на гигантские тяжёлые занавеси, то на какую-то клейкую паутину, то вроде бы на чьи-то развешанные в воздухе склизкие шкуры, с которых капало мёртвое и горячее, – и никак не могла найти выхода. Воздух вокруг неожиданно наполнился низким угрожающим гулом.
«Это ведь навсегда, – поняла Верена с ужасом. – Это теперь со мной навсегда…»
И тут же почувствовала, как незримая тяжёлая лапа сжимает когти на её плече.
Собственный крик, невыносимо громкий, отчаянный, исступленный, обращённый в никуда, разорвал девушке барабанные перепонки, разорвал в клочья всё её существо – на лоскутки, на ошмётки, на части.
И тут она проснулась.
Верена открыла глаза, тяжело дыша. Простыня была мокрой от пота, сердце колотилось так, словно она только что пробежала марафон.
За окном стояла кромешная тьма, но луны видно вроде бы не было. «Значит, уже не совсем ночь, – подумала Верена и тут же услышала, как за стеной пронзительно заверещал чей-то будильник. Потом там хрипло закашлялись, завозились и тут же на полную катушку включили радио. – О господи, опять у этого мусорщика, значит, смена…»
Слышимость в блочном доме была такая, что девушке иногда казалось, что соседняя комната отделена от неё не бетонной перегородкой, а максимум тряпичной занавеской.
– …заявили, что не будут предупреждать непризнанное государство об ответных мерах за массовые нарушения прав человека, – отвратительно бодро донеслось из-за стены. – Эти нарушения, по словам наблюдателей, в так называемой Новой Африке были многократно допущены в ходе…
Верена застонала, приподнялась на локте и сердито забарабанила кулаком о стену. Потом недовольно потёрла кулаками глаза, перевернулась на живот, вытянула руку и включила тусклый, похожий на цветочный горшок напольный светильник, привычно ткнув пальцем в экран валяющегося на коврике рядом с кроватью смартфона.
Ну точно, пять минут седьмого. Звук за стеной убавили, но сна всё равно уже не было ни в одном глазу. «Значит, придётся в такую рань начинать субботу…»
Верена тяжело вздохнула и подняла с пола телефон, садясь на кровати.
