вскрывать моё нутро.
– Не стоит бояться людей, зачем ты это делаешь?
– Много чего пережил.
– И все же, подумай, большинство из них не нападают на тебя. Не хотят причинить зла.
– Должно быть, так. Но вот ведь странная штука – заводишь отношения с человеком – не важно – будь то дружба или любовь – а потом – бац! И человек испаряется. А ты остаешься брошенным маленьким ребёнком. И все приходится начинать с начала. Я боюсь человеческой жестокости. Люди неаккуратны.
– Понимаю, о чем ты. Но со временем я научилась одной хитрости… смотри…
В следующий момент Елена распахнула руки будто приглашая к объятию…
– Я делаю вот так – всем людям вокруг, тем самым, как бы говорю – приходите и бейте, если посчитаете нужным. Когда идёшь к людям с открытой душой – проще отражать удары. Ты ничего не боишься, ты ко всему готов. Ты даешь каждому выбор и право оказаться рядом. И принимаешь любой исход.
– Для меня такое чересчур.
– Слишком много мыслей. И самое плохое – ты не позволяешь людям помочь. Твоё поведение – не каждому по зубам. В какой-то момент даже любящие тебя, действительно, решают просто сделать шаг назад, чтобы сохранить себя и оставить тебя в покое. Ты ведь к этому стремишься, а это тяжело наблюдать со стороны. Тем более жить в этом. Это тяжело.
– Вполне понимаю.
– Тогда…? – она с интересом посмотрела на меня.
– Никаких отношений, никогда! – засмеялся я в голос, смущенный её взглядом. Елена иронично улыбнулась, отметив мою неискренность.
Я безапелляционно пропел гимн отрицанию близости, но то, что произошло в зале ресторана спустя всего несколько минут, меня оглушило, взорвало, изменило до неузнаваемости. Всё было по-прежнему. Мы пили вино, играл неспешный David Lanz, кажется, «A Whiter Shade of Pale», и моя последняя фраза:
– Я никогда не полюблю…
А уже в следующую секунду я повернул голову на сидящую рядом со мной Елену. Я, вдруг, заглянул в её глаза и сам испугался того, что увидел на самом дне своего сердца, и вдруг страшно захотел зажмуриться, отвести взгляд, но я не мог. Чувство поразило меня, обращаясь в горячее эмоционального потрясение. Оно рождалось где-то внизу живота, поднимаясь все выше, становясь все глубже. Мы смотрели в глаза друг другу, и звенела тишина – та самая, от которой никак невозможно отделаться. Сколько же всего пережили наши взгляды в этот момент. От легкой улыбки до грусти, а дальше – по ускользающей траектории – волнения, страха – едва уловимого предвестника кошмара, но, в сущности, непонимания. Как же я глуп! Как же мало знаю о себе и совсем не ведаю, что говорю – мелькнуло вдруг в моем сознании. Я резко сбросил взгляд и уставился в свою тарелку. Елена моментально, но очень деликатно попыталась рукой повернуть меня за подбородок…
– Макс… смотри мне в глаза, – шептала она, словно из другой реальности…, – Макс…
Я
