был застегнут ее руками на все пуговицы. Через каждые две Тристан целовал ее: в висок, в лоб, в волосы, в запястье. На последней петлице она сказала: «Дело не только в озере». И он засмеялся: «Звучит страшно. Что еще я должен делать?» Но ее серьезное выражение лица поумерило его задор.
– Тристан, Джорна многое рассказала мне. И она была недовольна.
– Я могу ее понять, – смиренно сказал Тристан. – Я ничего не могу тебе предложить.
– Об этом я и хотела рассказать, – ее ладонь лежала на нагрудном кармане его кителя.
– Ронсенваль! – властный женский голос неподалеку заставил Тристана и Ронсенваль отшатнуться друг от друга.
Перед ними стояла Джорна. Тристан впервые видел ее так близко. Это была самая высокая женщина, какую он встречал. Ее острое лицо, испещренное морщинами, было напряжено, губы плотно сомкнуты. Длинные седые волосы уложены в сетку. Она была облачена в длинный драповый плащ. Джорна переводила взгляд с Тристана на Ронсенваль, и последняя стыдливо запахнула кардиган. Жест еще больше рассердил Джорну, и она дернула головой, кивком приказав Ронсенваль приблизиться.
– Нас всех ждет долгий разговор. И я бы сделала все, чтобы он не состоялся, но, боюсь, наши пути привели нас туда, откуда не возвращаются, – процедила старая фея.
– Прости, – робко сказала Ронсенваль и отошла в сторону, на равное расстояние от возлюбленного и от бабушки.
Джорна не могла не заметить ее позицию и только хмыкнула. Тристан решил, что невежливо молчать и произнес:
– Мадам, я бы хотел представиться…
– Бабушка, это Тристан, – пришла ему на помощь Ронсенваль.
– Да опоздали вы оба с приличиями, – кивнула она. – Я пришла настолько раньше, что увидела достаточно.
Тристан почувствовал жар на щеках и ушах. Ворот кителя вдруг сделался непривычно колким. Он собирался объяснить свое поведение, но Джорна подняла ладонь, предотвращая его речь. Этот жест напомнил ему манеру Ронсенваль.
– Говорить буду я, – начала она. – Все что здесь происходит, для меня ужасно. Я предвижу столько боли, что ее не вынести и целому народу. Это все касается тебя напрямую, мальчик. А теперь касается и моей Ронсенваль. Мы, феи, ушли в Трините больше ста лет назад. Все феи – это старейшие благородные семьи континента. Несколько веков назад короли смертных истребили почти всех фей. И многие из них надели маски и скрыли свое происхождение. Каждому из нас от природы дан талант к магии. И эти дары возвысили фей в мире людей. Но пришла новая эпоха, в которой ни нашим умениям, ни происхождению не было места. Нам претило то, что люди называли прогрессом. Мы знали, чем это обернется, потому что среди нас всегда были провидцы. Тот прогресс был техническим и научным. Ученые пытались исследовать нас так, словно мы больные. Только наш исход привел к развитию науки неизведанного, иначе нас бы погребли в лабораториях, и изучать было
