один из всадников, заваливаясь набок, повис на стремени.
– За мной!
Цепь устремилась за командиром, держа штыки наперевес. Французы, настигшие было бегущего, повернули обратно.
Раскрасневшийся, в разодранном мундире, юный прапорщик, шатаясь и сбиваясь с дыхания, обратился к командиру егерей:
– Благодарю… – и солдатам, – спасибо, братцы…
– Как же это вас угораздило в самое пекло? – спросил его командир.
– У меня срочное Буксгевдену. Безотлагательно. Скажите, где он?
Командир, заметив, что перед ним почти мальчишка донесение к генералу, улыбаясь, сказал:
– Э, да вы ещё ребёнок. Знать, и пороха не нюхали…
– Я первый раз в деле, это так. Но не смейте меня так называть! – запальчиво ответил прапорщик.
– Ершист, – удовлетворённо сказал командир, обернувшись к солдатам. – А я думал, он насмерть перепугался.
Немедленно представленный Буксгевдену, юный прапорщик обратился к генералу:
– Господин генерал, позвольте доложить. Противник занял Праценские высоты. Гвардия разбита. Главнокомандующий ранен и покинул поле боя, дабы не быть пленённым. Вам приказано отступать.
– Плакотарю, прапорщик. А вы не трус! Хотя такой юный. Как зофут фас?
– Михаил Фонвизин.
– Постойте, постойте, Денис Ифанович Фонвизин не родственник ли ваш?
– Он дядя мне.
Буксгевден намеревался направить удар своих колонн на правый берег реки Гольдбах, наблюдая там, как ему казалось, слабые силы неприятеля, что давало ему надежду на несомненный успех. Теперь, получив донесение юного прапорщика, сильно засомневался. Он не дал приказ о переходе Гольдбаха и не начал организованных действий, чтобы закрыться от Сульта, быстро продвигавшегося со стороны Праценских высот. Его сомнения и нерешительность продолжались до тех пор, пока с Праценских высот не полетели французские ядра на его колонны и французские пехотинцы начали заходить ему во фланг и тыл. Но осознание действительного положения вещей пришло к нему слишком поздно.
На Сокольниц, занятый колонной Пржибышевского, Бонапарт двинул дивизии Сент-Иллера и Леграна. Брошенные на подмогу Пржибышевскому несколько батальонов, были быстро перемолоты превосходящими силами противника. Колонна его была частично уничтожена, остатки её попали в плен. Единственно, что дал этот бой, Ланжерон, воспользовавшись им, вывел свои войска через Тельниц.
Увидев, что он отрезан от главных сил и окружён, Буксгевден, наконец, понял свою ошибку и в соответствии с донесением прапорщика Фонвизина дал приказ отступать. Но поздно. Теперь русские колонны, ведя бой под Тельницем и Сокольницем, вынуждены были пробиваться с боем через вышедшие им в тыл французские войска. Батальоны Дохтурова и Кинмайера отходили в направление деревни Ауезд, но им навстречу уже вышла дивизия Вандама, и русским не оставалось ничего иного, как броситься к замёрзшему озеру Зачан. Безумие охватило отступающих, когда они увидели, как неприятель, не беря в плен, добивает раненых. Под тяжестью тысяч отступавших мост через Зачан
