брезентовый рюкзак поместил коробки ампул и таблеток, упаковку со шприцами, скальпелями и другими инструментами. Мягкими пачками со стерильными бинтами и ватой обложил трёхлитровую бутыль с медицинским спиртом.
– Слеза ребёнка! – щёлкнул ногтем по тёмно-синему стеклу низенький и полноватый Кутковой. – Девяносто пять градусов. Любую заразу на корню косит.
Приятели хохотнули и понимающе переглянулись. Даниил посмотрел внутрь рюкзака.
– Тут ещё место осталось, Пал Григорич. Не тащить же мне домой возжаевский воздух. Раскошеливайся дальше, не скупись. Родина тебя не забудет.
Ставя под завязку пару коробок с пилюлями и порошками, перетянутых крест-накрест серыми бинтами, начмед пояснил:
– Повезло тебе, товарищ бывший военфельдшер. Этим лекарствам срок годности вышел в том месяце. Так что ты, Маляренко, вовремя подоспел, иначе списали бы вскорости и утилизировали.
– Побойся Бога, Григорич! Чего бы этим снадобьям сделалось за пару недель сверх срока годности?
– Так инструкция велит. Армейские уставы нарушать не положено, сам знаешь. Да ты не волнуйся, гражданскому хворому народу списанная медицина не повредит. Проверено неоднократно. Не ты первый за помощью приходишь.
Военврач передал наполненный рюкзак хозяину. Сняв фуражку и утерев потный лоб рукавом некогда белого халата, поинтересовался:
– Значит, после комиссии тебя в начальники двинули? На повышение пошёл?
Даниил кивнул головой в штатской кепке-восьмиклинке и отшутился в рифму:
– Иначе какой бы я был хохол…
Запирая дверь склада на увесистый замок, помеченный инвентарным номером, Кутковой предложил:
– Заглянем ко мне, на посошок примем по мензурке. Чтобы ржа внутри не завелась от тыловой жизни.
Солнце катилось к полудню, июльский воздух обдавал жаром. И если бы не ветерок с расположенного поблизости аэродрома, терпеть зной было бы невмоготу.
В пропахшем карболкой свежепобелённом приёмном кабинете санчасти начмед указал Даниилу на кушетку. И пропел хрипловатым баритончиком куплет из популярного кинофильма:
Мы приземлимся за столом,
Поговорим о том, о сём
И нашу песенку любимую споём!
Затем раскрыл дверцу стального сейфа, выкрашенного синим колером, и достал литровый прозрачный флакон с плотно притёртой конусовидной пробкой. Содержимое составляло половину ёмкости. По всему видно, что флакону скучать в заточении долго не приходилось.
Разливая спирт по гранёным стаканам до половины, капитан уточнил:
– Ты разводить будешь или запьёшь опосля?
– Зачем же продукт портить? – прищурился так, словно уже совершил глоток, Даниил. – Как начальство, так и я.
Чокнулись и выпили, обжигая досуха гортани, за победу над Германией. В суровом молчании помянули погибших. Закусывая говяжьей тушёнкой и по-домашнему вкусным армейским хлебом с припёком, Даниил рассказал о своих новостях. Заодно не преминул поведать и о минувшем.
После комиссования из действующей армии по болезни Маляренко вызвали в облисполком и назначили заведующим отделом здравоохранения
