начала пути не мог. Местность не выглядела зловещим пристанищем монстров, но взбудораженное подземными ужасами воображение не позволяло терять бдительности. Непрекращающийся хруст травы под ногами останавливал меня каждые десять метров. Тогда я замирал и вслушивался: не прячется ли осторожный охотник в звуке моих шагов? Так я добрался до тропинки, вымощенной желтым камнем. За ней, вымытой, расчищенной от сора, определенно ухаживали. Я двинулся по тропинке – даже если она не приведет к людям, мягкое шлепанье стоптанных подошв для меня предпочтительней громкого треска. Но когда тропинка резко повернула в сторону, я сошел с нее. Лес впереди резко обрывался, превращаясь в привычную пепельную пустошь. В воздухе на границе что-то блестело, какая-то прозрачная пленка, вблизи оказавшаяся углепластиком. Чрезвычайно прочный материал поднимался вогнутой дугой выше деревьев и там, метрах в пятидесяти, смыкался куполом. Большая пластиковая коробка – вот где я оказался. Норы туннельщиков уже не казались мне тесными. Сначала я приложил к стене веточку и, когда изменений не обнаружил, осмелился прикоснуться рукой. Теплая. Надавил посильнее, затем ударил кулаком. Конечно, ничего не добился. Еще бы – пробиться за стену не могли и корни деревьев. Пришлось искать предусмотренный строителями выход.
Я шел вдоль стены и шуршал травой, теперь уже не боясь, а стремясь быть обнаруженным. Уж очень хотелось выбраться.
– Стоять! – грозно крикнул кто-то.
Я подчинился и присмотрелся. Навстречу мне размашистой солдатской походкой шел крепкий мужчина с энергоматом в руках. Его защитные одежды походили на мой костюм искателя, но плотнее прилегали к телу и, вероятно, шились на заказ. На голове его лежала какая-то нелепая крошечная фуражка с назатыльником и наушами. Подойдя ближе, он брезгливо сморщился, остановился в нерешительности и включил сканирование. Я посчитал своим долгом ответить тем же.
– Не сметь! – скомандовал он.
Можно было попробовать убить нахального вояку, но предвидеть последствия не получалось.
– Оружие бросить! Руки скрестить!
Нет, он явно напрашивался! Почему нельзя сказать, причем спокойным тоном: «Опусти оружие и скрести руки»? Вояка определенно не знал, что приказ, как форма ограничения, противен природе всякого мыслящего, а значит, свободолюбивого существа. Я закрыл глаза, чтобы не видеть его бычьей нетерпеливой рожи, сделал глубокий вдох, обронил пистолет и сложил руки на груди.
Запястья охватили два тонких металлических кольца. Они разъехались в стороны, до самых кистей, и между ними пробежала энергетическая сеть. Сначала редкая, как паутина, она быстро разрослась, превратившись в тугую ленту.
Мужчина подобрал пистолет.
– Следовать за мной!
Я поскрипел зубами, а потом вдруг понял: солдат не намеренно помыкал мной, а вследствие скромного интеллекта. Я решил проверить догадку
