такую карусель –
Мерси, пардон, мамзель!
Сам не пойду и внукам накажу –
Ни шагу за порог!
Теперь я в кошках нахожу –
Исчадье и порок!
Коль жив останусь в этот раз,
Обреюсь, постригусь.
Обет даю: Господь коль спас –
Я с ним и подружусь!
Но к кошкам чтоб… Да чтоб я к ним!!."
Упал Гулёна в пышный куст,
Остался жив, почти что не вредим,
Был рад до преизбытка чувств,
Был жизнью, как шальной волной,
Как хмелем, ошарашен,
И спуск с балкона скоростной
Ему уж был не страшен.
"Какая, слушай, чушь придёт в башку!
В ушах ли перезвоны?
Какую вешаешь лапшу,
Когда летишь с балкона?!." –
Так думал местный Казанова
На окна дам, поглядывая снова.
Жена по нраву.
Сказка.
Жили-были Ваня с Маней, ели кашу с молоком.
А когда была колбаска – праздник был на целый дом.
Словом, жили-были не тужили, было всё у них путём.
Даже завидно порой,
Что у Марьюшки с Иваном жизнь, как в сказке неземной.
Но однажды, так уж вышло,
Повернулась жизнь к ним дышлом –
Над землёй и над страной
Вихрь пронёсся чумовой.
Всем досталось в этом вихре,
В том числе Ивану с Марьей довелось побыть в том лихе.
У соседей, у знакомых, у родных и прочих-прочих…
От тоски и заморочек:
Кто-то спился, разженился,
Обнищал и разорился;
Кто-то вдруг обогатился
И стал тёртым калачом,
Ну, а Маше и Ивану – всё как будто нипочём.
Удивляются соседи, удивляется родня,
Между них недоуменье:
"Просто люди так умеют
Показать порой себя…"
"Просто им не довелось
Пережить, что нам пришлось!.."
Ведь свои – обида, горе
Выше крыш, затмят и горы.
Шёл Иван однажды с рынка,
Окорок в авоське нёс,
Что синее синей синьки, –
Что в сосульку перемёрз.
Тут он видит: мать честная! –
Баба чуть ли не нагая,
Кость какую-то глодает,
И худая, как скелет.
"Ах ты! – думает мужик, –
Что покупкой дорожить?
Дай-ка я вот этой бабе, да и сделаю презент!
Хоть петух нам тоже нужен,
Пусть себе сготовит ужин".
Так и сделал, подарил.
Тут растрогалась та баба, и Ивану говорит:
"Мне тебе ответить нечем,
Вот, возьми моё колечко!"
Взял
