Гунь не хотел останавливаться и, подбегая ближе, намеревался схватить меня за волосы, но запнулся о столик и растянулся на полу. Мне стало смешно:
– Вы же умрёте так ненароком, кому наследство останется? Мне как наложнице что-то перепадёт? – кричала я в истерике и даже хохотала, кажется. Очень мне не хотелось перед ними плакать и показывать свою слабость.
Мужчина поднялся, его бешеные глаза вращались, а губы тряслись от злости! Вот бы его инфаркт хватил! Кажется, он намеревался продолжить избиение, но вмешался дядя. Сердито зыркая в мою сторону, он помог отряхнуться господину и поправлял его одежду, уговаривая:
– Сегодня в полдень я отправлю Лан в ваш дом, господин, простите, что вчера не понял вашего нетерпения.
– Нетерпения? – спрашивала я и продолжала грубить, – Да от него песок сыпется, а ещё наложницу ему подавай, мерзкий старик!
Дядя приказал служанке:
– Подготовь все, чтобы в полдень её тут не было.
Он помог выйти господину Гуню и ушёл сам.
Но тут вошла Мэй со своей матушкой и, хозяйским взором окинув мою комнату, промолвила:
– Матушка, я хочу жить здесь, и все платья сестры хочу себе оставить.
Мать кивнула и приказала моей служанке:
– Надень на неё самое простое платье и самые простые украшения, всё остальное оставь в комнате.
– Но как же вещи в дорогу, смену белья и родовые аметисты, – пыталась возражать служанка, но её прервали.
– Ей это не понадобится, а нам нужнее, скоро у Мэй свадьба, эти вещи ей пригодятся. Лан, ты в статусе наложницы всё равно никуда не сможешь выйти, ха-ха!
Обе женщины, окинув меня победными взглядами, вышли из комнаты.
И за что они так не любят свою племянницу и кузину, удивлялась я, потирая ушиб на щеке.
Шан вновь засуетилась, готовя мне лечебную мазь и прибираясь в комнате.
– А где няня Пуи? – неожиданно вспомнила я, что уже давно не видела эту пожилую добрую женщину.
– Её отослали в деревню, потому что она уже не может работать в полную силу и ещё…, – служанка замялась, – Няня пригрозила вашему дяде, что сообщит в Управу о его поступке. Он не имеет право продать наложницей дочь своего брата, а ваше наследство тоже должно хотя бы в составе приданого быть вашим, кажется, такие слова говорила няня.
Понятно, думала я и быстро соображала, что это уже совсем не похоже на сон.
Щека всё ещё болела от удара, а душа от обиды. Хоть мне и досталось тело юной девушки, оно физически ощущало голод, жажду, боль, как будто моё собственное. Воспоминания тоже хранились в голове, если я хотела вспомнить какое-то событие из жизни Лан, мозг подкидывал соответствующие картинки. Неужели, я и вправду попала в другой мир, заняв чужое тело? Для сна это уж чересчур долго и слишком явно.
Может, я лежу сейчас в коме, а эти иллюзии результат действия каких-то сильных лекарств? Хм, и как мне быть? Терпеть боль и насилие? Этот мерзкий старик от меня так просто
