с несовершеннолетним.
Здесь мы остановимся подробнее, так как эта статья регулирует массу вопросов психологической практики с детьми и подростками. Она является однозначной в своей трактовке и регулирует не только сферу практики, но и нашу повседневную жизнь. В практике она может быть представлена игнорированием потребностей ребёнка вплоть до оставления в опасности, гипоопекой и гиперопекой, представляющей опасность для здоровья детей и подростков. Физическим и эмоциональным насилием, не доходящим до степени истязания. Также это непредоставление достаточных условий для обучения, жизни, педагогическая запущенность.
Часто в работе с подростками приходится направлять семью к врачу психиатру, для решения вопроса оценки клинического состояния и назначения медикаментов. Если семья крайне тяжело воспринимает подобное, либо является в значительной степени нарушенной, то приходиться сталкиваться с игнорированием направлений или полным противодействием необходимому лечению подростка или ребёнка.
Такие случаи, с одной стороны, это повод к ответственному и последовательному обсуждению альянса и условий сотрудничества. Но с другой стороны, если психолог считает риски слишком высокими, а опасность для подростка выраженной, то это повод обсудить с семьёй или родителями последствия их поведения для защиты интересов несовершеннолетнего.
Здесь мы вновь сталкиваемся с важным вопросом: а где собственно проходит граница между тем что является терапией и необходимостью её продолжения, и что является поводом для обеспечения социальной и юридической защиты прав несовершеннолетних? Я думаю, граница всегда проходит между этикой, юриспруденцией и здравым смыслом. И правильным здесь было бы посмотреть на это так – пока не обеспечена базовая юридическая и психологическая безопасность, мы занимаемся помимо психологической помощи ещё и социальной.
У многих психологов эти статьи вызывают трудности в применении к их практике. Для того чтобы более предметно подойти к трактовке статей для вас как психолога, ответьте пожалуйста себе на вопрос: чтобы я сделал, если бы я видел, что какому-то ребёнку угрожает опасность или если бы я только имел подозрения что ему угрожает опасность? Как бы я поступил?
Ответ на этот вопрос и будет определять меру вашей внутренней морали и этики. Возвращаясь к практике, я хочу сформулировать следующий постулат: если в процессе терапии у меня есть доказательства или резонные подозрения о том, что моему клиенту или клиенту, как члену семьи угрожает опасность, то я праве нарушить конфиденциальность моего клиента или семьи и обратиться в социальные службы для решения вопросов о юридической защите и безопасности прав ребёнка. Это вполне согласуется с постулатами этического кодекса всех сообществ мира и определяет границы конфиденциальности.
В качестве размышления могу предположить, что трудности у специалиста могут возникать по двум причинам. Во-первых, это
