прочистил горло.
– Подожди, Вэйлон. Это как-то неправильно.
Вэйлон был уже в другом конце мостика. Он переступил с ноги на ногу и взял пропановый баллон в другую руку. Со лба на переносицу у него стекал пот. «Вот черт, – подумал он. – Начинается».
– В чем дело?
Зик смотрел на ручей, щурясь от попадающего в глаза пота.
– Ты знаешь, где мы?
Вопрос застал Вэйлона врасплох, он ожидал, что изо рта Зика вылетит что-то гораздо менее невинное. Он ожидал, что ему придется драться, просить и умолять Зика остаться и помочь ему варить, но это было что-то совершенно другое. Таким образом, возникла моральная дилемма: сказать другу правду или прикинуться дураком?
Вэйлон взвесил варианты и решил встать на сторону невежества. Он преуспел в жизни, позволяя людям считать себя дураком. Какой смысл сейчас останавливаться?
– Не-а. Я нашел это место вчера. Здесь тихо, и нас никто не потревожит. А что?
Зик какое-то время таращился на него, изучая лицо друга в поисках подвоха. А подвох был, только Вэйлон не собирался его показывать. Вместо этого скривился и хмыкнул, снова переложив пропановый баллон из одной руки в другую.
– Давай же, – сказал он, – идем. Эта хрень очень тяжелая.
Наконец Зик вздохнул и закрыл глаза. Подул легкий ветерок, остужая их разгоряченные лица.
– Это… ничего. Неважно. – Зик сделал шаг к мосту, затем еще один. – Идем.
Вэйлон Паркс проследил взглядом, как его друг проходит мимо, следуя едва заметным очертаниям заросшей тропы, уходящей вверх в кусты. Над головой щебетали птицы, выкрикивая очередное предупреждение, которое никто из мужчин не понимал.
«Отстранен от занятий. Мой сын отстранен от занятий. За то, что ударил другого ребенка».
Преподобный Бобби Тейт вздохнул, ожидая в коридоре возле комнаты сына. Он стоял перед маленьким комодом, над которым висели фотографии его покойной жены и маленького Райли. Между снимками висел крест, олицетворяющий троицу всего, чем Бобби Тейт дорожил в этом мире. «Пожалуйста, Господи, дай мне терпения и понимания. Пожалуйста, не дай мне убить собственного сына. Аминь».
Под последней фразой он не подразумевал реальное желание, но включил его в молитву, чтобы почувствовать себя увереннее. Казалось, Райли и раньше испытывал его терпение, каждый день, с тех пор, как мальчику исполнилось тринадцать и он погрузился в дьявольские муки юности. Бобби подозревал, что через сыновний бунт Господь заставлял его платить за собственные проступки в подростковом возрасте. Бог знал, что у Бобби хватало ссор с дедом, Джерри, многие из которых заканчивались встречей ягодиц Бобби с рабочим концом весла.
Эти наказания помогли ему стать тем, кем он был сегодня. Уважаемая среди представителей общины фигура, набожный христианин, лидер конгрегации светлых душ, которые делали все, что могли, для церкви и друг для друга. Через много лет, когда люди будут вспоминать о том,
