Рабочие, находившиеся внутри здания, бегом спускались по лестницам и, выходя, радостно подбадривали друг друга. Немногочисленные полицейские, воспользовавшись тем, что толпа отступила, установила четкие границы доступа, предупредив всех из прилегающих зданий. Удержать перепуганных людей было нетрудно, и все лица были повернуты к ним. Все лица были обращены к огромному строению, которое должно было вот-вот рухнуть.
Но оно не обрушилось в тот же миг. Колебания усиливались, но очень постепенно, а гулкие ноты его вибраций перешли в звуки огромной громкости, плавно и медленно он раскачивался взад и вперед, и с каждым колебанием все больше и больше. Через несколько минут оболочка из каменной кладки и штукатурки начала отваливаться и падать, сначала кусками, а потом большими плитами. Сквозь обнажившийся железный остов хлынули потоки электрического света от все еще горящих ламп. Вся огромная толпа затихла, и больше не было слышно ни шума, ни криков. Масштаб и таинственность происходящего ошеломили их.
Неподалеку от линии ограждения стоял Бонд, засунув руки в карманы пальто и неотрывно глядя из-под шляпы на свои рушащиеся надежды. Все они были заперты в этом шатком стальном каркасе. Что же касается какой-либо версии катастрофы, то его разум был пуст. Только он чувствовал, что это сделал враг, и, будучи западным уроженцем, не унывал – только злился и недоумевал.
Час проходил за часом. Несмотря на полуночный декабрьский холод, народу становилось все больше, а небоскреб все не падал. Он задумчиво раскачивался то далеко вправо, приостанавливаясь, словно не решаясь опрокинуться, то далеко влево. Хлопанье распахивающихся дверей гулко доносилось со всех этажей. Казалось, что конструкция не выдержит, хотя она представляла собой сеть замкнутых балок, почти таких же прочных и упругих, как стальной прут.
Всю ночь пожарные и полиция беспомощно суетились вокруг шатающегося здания. Бонд предлагал тысячу, а затем пять тысяч долларов за успешное решение задачи по его стабилизации. Все автомобили были остановлены в радиусе четырех кварталов. В окрестностях прощупывали землю и убедились, что она твердая. Были даже посланы люди в канализацию с чувствительными приборами, чтобы обнаружить любое подземное дрожание, но ничего подобного не наблюдалось. Все возмущения были локализованы в здании.
Когда над прерией забрезжил рассвет, небоскреб все еще стоял на месте, хотя теперь он раскачивался, как флагшток при сильном ветре, и было совершенно очевидно, что он вот-вот рухнет. Все стекла были выбиты из окон, большая часть каменной кладки обрушилась, и он выглядел как искореженные обломки колеса. Скрип вытягиваемых заклепок был слышен сквозь гул напряженного каркаса, когда он раскачивался из стороны в сторону с ужасающей скоростью.
Единственная надежда Бонда заключалась в том, что при падении он не разрушит много другого имущества. Он был очень занят, помогая расчищать прилегающие здания. Всю ночь он провел на ногах, но не чувствовал
