схватили ее за плечи, не давая двинуться дальше. – Эй, ты чего? – не понимая данного жеста, Женя посмотрела со слегка дурацкой улыбкой на внезапно ставшим серьезным мамино лицо.
– К папе нельзя, он работает! Иди поиграй в своей комнате, – поворачивая Женю назад и подталкивая ее в сторону от спальни, ласково сказала женщина.
– Но я быстро, мне просто отдать… Ну вот, погляди! – Женя, не понимая причин запрета пройти к папе, протянула свои прекрасные рисунки, ожидая возгласы удивления и признания своих гениальных способностей.
Но того, что было далее, маленькая девочка вовсе не ожидала. Мама внезапно вырвала листы и судорожно перебирая и осматривая их, прошептала: «Что ты наделала, Женя!». И, забыв про все на свете, сама буквально вбежала в спальню. Женя, так до конца не поняв эмоциональной окраски маминого удивления, засеменила за ней и вбежала в комнату, ожидая услышать совместные возгласы радости родителей, но увиденное было ей абсолютно непонятно.
Михаил Федерович лежал на полу, смотря круглыми и красными, как кровавая Луна, глазами в какую-то невидимую точку перед собой. Он был раздет по пояс и сидел на полу, оперевшись спиной на шкаф. Одна рука со следами только что сделанного укола, а также с многочисленными следами сделанных ранее уколов лежала на колене. Ее цвет немного поменялся, стал бледнее. Во второй руке был зажат шприц, в котором осталось совсем немного зеленой жидкости. Папино безэмоциональное лицо украшала жуткая улыбка, левый угол которой неестественно тянулся вверх, а с правого медленно стекала слегка зеленоватая слюна2.
Пары секунд подобного зрелища хватило маленькой девочке, чтобы понять – здесь что-то не так. Встав у входа в спальню, потеряв возможность двигаться, говорить да и в целом размышлять, Женя с ужасом смотрела на лежащее в углу комнаты тело, которое еще недавно называла своим отцом. Рядом с этим телом на коленях сидела мама, у которой из глаз в бесчисленном количестве катились крупные слезы:
– Да что ж это такое? Неужели ты не понимаешь, что у тебя дочь, семья! В кого же ты превращаешься!? Пожалуйста, прошу, Миш, пожалуйста, услышь меня. Не надо, я умоляю тебя, не надо больше. Женя там… Женя там испортила бумагу, которую ты с работы вчера принес. Миш, ты же понимаешь, что это уголовка, Миш!? – истеричным голосом кричала мама, пытаясь вырвать шприц, который был прочно сжат в руке.
Михаил Федерович, пытаясь сфокусировать взгляд на Жене, что-то невнятно промычал, однако, поняв свою оторванность от реальности, подавшись спиной чуть-чуть назад, скатился полностью на пол и, хрюкнув от то ли внезапно перехватившего дыхания, то ли от собственных соплей или слюней, начал давиться, скрючиваясь в резких конвульсиях по полу. Далее его руки сами начали выворачиваться, а из-за рта пошла белая, как сладкая вата, пена, которая обильными потоками покрывала недавно вымытый светлый линолеум.
– Блядь… Блядь… Я не знаю, я… я… Что мне делать? Блядь… Что… А-а, Господи, пожалуйста, помоги…
Здесь и далее по тексту упоминание употребления и (или) последний употребления и наркотических средств, психотропных веществ или их прекурсоров, растений, содержащих наркотические средства или психотропные веществ либо их прекурсоров, и их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры, а также новых потенциально опасных психоактивных веществ не является их пропагандой и (или) рекламой. Автор осуждает употребление наркотических веществ и им подобных психоактивных веществ в любых формах и условиях без полученного в законном порядке назначения врача.
