в коттедж и осторожно укладываю Пелигли на овечью шкуру, на которой она спит.
– Прости, – шепчу я, укрывая ее. – Прости, что я была так жестока.
Жестокость – слишком слабое определение твоей выходки, – насмешничает голод. – Посмотри на нее – ты разбила ей сердце; неважно, человек ты или Бессердечная, все равно ты мерзкая…
– Огонь сегодня такой чудесный, не правда ли? – бормочу я, чтобы заглушить голос. – Такой… горячий. Исполненный… пламени. – Я замолкаю, а затем продолжаю, обращаясь к самой себе. – Как и прежде, поэт из меня никудышный.
Я встаю и подхожу к очагу, чтобы погреть ладони. Пламя странное – черно-голубое, как застарелый синяк, но Ноктюрна никогда не объясняла, почему оно такое необычное. Впрочем, я и не интересовалась – откровенно говоря, ее объяснения магических штучек чаще всего абсолютно бессмысленны. Мои пальцы тянутся к крепкой железной клетке прямо над огнем. Прутья достаточно толстые, но в просветах между ними все же видны три сосуда с бьющимися внутри сердцами. Я как-то спросила Ноктюрну, зачем она подвесила их над огнем. Ведьма лишь улыбнулась и ответила, что сердца необходимо держать в тепле, неважно, с помощью огня или заклинаний. На железной клетке – вмятины, оставленные мной в прошлом: охваченная гневом, я лупила по ней отцовским мечом до тех пор, пока руки не начинали кровоточить, а ноги не подкашивались. Хотела уничтожить свое сердце, чтобы прекратить это раз и навсегда. Позже я узнала из книг, что подобное называется «уничтожением», и это единственный способ покончить с Бессердечным, не считая убийства ведьмы-хозяйки.
И хотя клетка кажется совершенно обыкновенной, она заколдована. Просунуть что-то между прутьями невозможно – там стоит невидимый барьер. Ноктюрна лишила нас даже возможности свести счеты с жизнью.
Одним словом, все сложно, как я и сказала лисе.
Сердце Пелигли самое маленькое. Ее сосуд старый, поцарапанный, истерзанный временем. Сосуд Крава из морского стекла с гравировкой из виноградных лоз. Его сердце чуть больше и бьется очень быстро, как будто с усилием. Возможно, из-за того, что Крав бежит. Предложу ему утром тренировочный бой длиннее обычного. Ему понравится такое извинение.
Мое сердце – в середине. Елизера – или коротко Зера – фамилии не помню, вторая Бессердечная ведьмы Ноктюрны. Шестнадцатилетняя на момент смерти. Мое сердце, самое большое из трех, покоится на дне резного красного сосуда. В книгах пишут, что ведьмы изготавливают сосуды своими руками, хотя некоторые предпочитают мешочки или ящички. В этом ремесле они практикуются с юности, по мере взросления становясь все искуснее. Изделия Ноктюрны – от простого сосуда Пелигли до элегантной емкости Крава – демонстрируют рост ее мастерства. Сколько еще сосудов будут лежать здесь бок о бок десять или двадцать лет спустя? Я молюсь всем богам, чтобы к тому времени моего сердца здесь не было. Слишком страшно увидеть сосуд, выполненный искусней, чем сосуд Крава.
В этот миг дверь наверху шаткой лестницы со
