и повсюду огромное количество табака и красного дерева, хлопок же встречался только дикий» (82).
Как хорошо было известно аудитории Эквиано, основную часть африканского экспорта составлял живой товар – факт, поразивший Эквиано, едва он достиг берега Атлантического океана: «Первое, что притянуло мой взор, когда я попал на побережье, было море и невольничий корабль, стоявший на якоре в ожидании груза». Поскольку он был рабом, вывезенным из глубин Биафры, скорее всего его доставили в порт Бонни в заливе Биафра. Увиденный им невольничий корабль мог быть недавно построенным судном Ogden, представлявшим собой сноу, или небольшое двухмачтовое судно, принадлежавшее Томасу Стивенсону & Сº из Ливерпуля. Корабль покинул Англию 6 июня 1753 года под командованием Уильяма Купера, чтобы совершить плавание длительностью от десяти до двенадцати недель в порт Бонни за грузом из четырех сотен рабов.[68] В надежде по меньшей мере на десятипроцентную прибыль, которую обычно приносил невольничий корабль за длившееся несколько лет плавание, восьмипушечный 110-тонный Ogden вышел из Ливерпуля с экипажем из тридцати двух человек, более чем вдвое превышавшим по численности команду такого же купеческого судна, не вовлеченного в чреватую смертельным риском торговлю рабами. Его груз стоил больше самого судна, включая жалованье команды и припасы. Африканские рабы были не только дорогим, но и опасным товаром, требовавшим для обеспечения безопасности увеличенного экипажа. Ogden прибыл в Бонни после уборки урожая ямса, в лучшую для работорговцев пору, когда велико было предложение и ямса, главного пищевого продукта Игболенда, и самих рабов.[69] Для сохранности инвестиций британские работорговцы кормили свои приобретения дважды в день. Рабам из Биафры в первую кормежку полагался ямс, а во вторую – смесь зерна и сухарей.
Первую свою реакцию на «африканское сноу» (93) и его живой товар Эквиано оказался не в состоянии передать: «Преисполнившее меня удивление переросло в страх, который я не в силах описать, равно как и охватившие меня чувства… Совершенно убитый ужасом и тоской, я рухнул без чувств на палубу». Охвативший его трепет вызвали «белые люди с ужасными взглядами, красными лицами и длинными волосами», первые встреченные им европейцы: «Я теперь уверился в том, что попал в мир злых духов, которые намерены убить меня. И их вид, так разительно отличавшийся от нашего, и длинные волосы, и язык (совершенно не походивший ни на один из слышанных мной ранее) – всё укрепляло в этом предположении». Эквиано инстинктивно распознал, что столкнулся с незнакомым видом неволи: «Я с легкостью бы [обменял] свое нынешнее положение на положение ничтожнейшего раба в своей стране» (82).
Понятия Эквиано о цивилизованности и дикости оказались противоположны взглядам европейцев: вид «большой печи с кипящим котлом», служившим для приготовления ямса и другой пищи для невольников и команды, привел его к выводу, что он и «множество черных людей самого
Я в долгу перед Дэвидом Ричардсоном, поделившимся информацией из базы данных по статистике работорговли Института Дюбуа (PRO, СО 28/30 dd 61 – dd 76), позволившей определить
Пояснение автора: Документы Офиса публичных записей (Public Record Office – PRO) в городе Кью идентифицируются кодом раздела и номером хранения. Код обозначается следующим образом: ADM – Адмиралтейство (Admiralty), СО – Колониальный департамент (Colonial Office), PC – офис Тайного совета (Privy Council Office), PRIS – тюрьма Королевской скамьи (King’s Bench Prison), PROB – Исключительный суд Кентербери (Prerogative Court of Canterbury), RG – Главный офис регистрации актов гражданского состояния (General Register Office), Т – казначейство (Treasury), TS – стряпчий казначейства (Treasury Solicitor).
Берендт подсчитал, что «африканские торговцы доставляли на прибрежные рынки Биафры втрое больше рабов после уборки ямса, чем в течение сезона его созревания» (’’Markets”, 185).
