подошёл к Анабель, которая вся тряслась и с каждой секундой бледнела, смотрев всё это время в пол. Обняв её, он сказал:
– Анабель. Я говорил честно, когда признавался тебе в… кхм… любви. Но, поверь, так будет лучше для нас обоих. Тебе не придётся днями ждать моего сообщения, а я, в свою очередь, стану более серьёзным человеком.
– То есть, – еле подбирая слова, отстраняясь от него, с широко открытыми красными глазами начала Анабель, – ты согласен с каждым словом своего отца? Значит, я в действительности такая легкомысленная, распутная и самонадеянная? Ты считаешь меня такой?
– Да нет же, милая, ты переворачиваешь все его слова. – Он натянул фирменную семейную улыбку. – С 10-ти лет он говорил мне о такой судьбе, так что это рано или поздно случилось бы, но вовсе не из-за тебя.
– То есть, – похолодев ещё более, запинаясь, проговорила она, – то есть, даже когда мы встретились, ты знал, что ничем это не кончится… Вот здорово вы меня разыграли, – заливаясь истерическим смехом и глотая слёзы, пробормотала Анабель. – Ясно. Мне всё ясно. – Она сдёрнула его руку со своей талии, и заторопилась в зал, а затем – к лестнице.
«Какая же я глупая, дура, дура. Боже, поверить не могу, что мне разбили сердце». Она бежала по ступенькам, одной рукой держась за перила, другой – аккуратно утирая слёзы, чтобы те не смыли макияж, однако последнее действие почти не увенчалось успехом. Вскоре Анабель резко остановилась, взяла туфли в руки и продолжила бег босиком. Так получилось намного быстрее, и уже у выхода на улицу она подумала: «Вау, единственная умная вещь, которую ты сделала. Какая глупая! Глупая! Глупая!»
На улице она села в первое попавшееся такси, назвала адрес и принялась себя успокаивать.
«Главное, не натворить никаких глупостей. Я себя люблю, я себя люблю, я себя люблю…» – прерываясь на слёзы повторяла себе она. Немного погодя: «Господи! За что мне это?» Слёзы ручьями струились из глаз, смывая тушь и размазывая стрелки. «Сейчас я приду домой, закроюсь в комнате…»
– Девушка, вы в порядке? Вам помочь? Отвезти в больницу? – водитель всё время поглядывал на неё в зеркало.
– Со мной всё в порядке, – поспешно и безрезультатно вытирая слёзы и делая нарочито весёлый тон, отвечала Анабель. – Просто каблуки слишком высокие – вот я и упала, повредила ногу. Но всё нормально, правда, спасибо, что беспокоитесь.
Водитель кивнул и больше не смотрел на неё. Из-за нежелания выпутываться таким манером из ситуаций и отвечать на подобного рода вопросы, Анабель решила всё же немного успокоиться и забыть, насколько это возможно, весь прошедший вечер до прибытия в свою комнату, где не было посторонних глаз.
Поворот, другой, перекрёсток, знакомая дорога, и… Она дома. Бросает весёлое «привет» в сторону кухни, извещая таким образом домашних о своём прибытии, бежит на второй этаж, открывает дверь, вбегает внутрь, запирается на ключ, включает в колонке музыку, ставя максимум громкости, и бросается на кровать. Теперь
