все еще обижаетесь из-за того, что не смогли пойти в розарий?
Алекто снова пожала плечами.
– Какое мне дело до общего веселья и цветов, прекраснее которых мне никогда не увидеть в жизни? Ведь я люблю носить черное, не развлекаться и проводить время в компании матери и скучных братьев.
– Эй, – возмутился Эли, – кого это ты назвала скучным?
Алекто ответила кислым взглядом.
– А ты что лепишь, Каутин? – повернулась я к старшему сыну.
Он покраснел и показал мне розу. Цветок оказался на удивление искусно выполнен.
– Это он для королевы, – фыркнула Алекто.
Каутин покраснел еще сильнее и опустил глаза. Но ответил спокойно.
– Ее величество – удивительная женщина.
– Это ты понял по ее платью? Или красивому лицу? – язвительно спросила Алекто. – Ты не обменялся с ней ни словом – как ты можешь судить о ее уме или других качествах!
– Это и не нужно. Все видно сразу.
– Значит, ты, как и большинство мужчин, судишь лишь по внешности? А до стремлений женщины и ее интересов тебе и дела нет?
– Если под стремлениями и интересами ты имеешь в виду острый язык и колючий нрав, то это меня действительно не интересует.
Алекто рассерженно уставилась на него.
– Прекратите, – оборвала я. – Алекто, я уверена, будет еще немало возможностей посетить розарий. К тому же на пиру организуют танцы, и вы еще сможете развлечься. Естественно, при этом помня о приличиях и благоразумии.
Ее глаза вспыхнули, она даже вскочила.
– Значит, мне можно будет танцевать?!
– Конечно. Но только спокойные традиционные танцы.
– Тогда мне нужно попрактиковаться. Каутин, идем со мной.
– Может, тебе составит компанию Эли?
– Ты смеешься?! Он умеет только скакать. К тому же едва ли мне нужно готовиться к тому, что меня пригласит кавалер вдвое ниже меня ростом.
Каутин нехотя поднялся и бережно положил розу на бортик.
– Она надеется, что ее пригласит король! – подал голос Эли.
– Отчего нет? – вздернула подбородок Алекто. – Я из древнего рода, и леди.
– Ты ведь даже его не видела, – ехидно заметил Эли. – Значит, тебе нет никакого дела до его ума и других качеств? Только до наряда и красивого лица.
Зашипев, Алекто сгребла снег и швырнула в него. Эли уклонился, и снег обрушился на вульписа, незаслуженно погребя его под маленьким сугробом. Хруст тут же высунул голову, глядя с возмущением. На носу осталось немного снега.
– Не смей так говорить о короле, Эли, – осекла я. – Мы в королевском замке, здесь это тем более неприемлемо. Такие речи могут счесть изменой.
Алекто и Эли растерянно посмотрели на меня.
– Ладно, пошли тренировать танцы, – потянул Алекто Каутин, пытаясь сгладить ситуацию. – Но обещай, что не будешь долго меня терзать.
– Обещаю, – пробормотала
