Чем больше он ел, тем более худым и голодным становился.
Ободранный же ухмылялся всегда. В день его смерти нож разрезал ему рот от одного уха с кисточкой до другого. Его шкуру содрали заживо, но потом он надел её обратно.
Впрочем, она так и не приросла.
Ободранный всегда выигрывал в шахматы. В своей досаде от поражений Тень иногда обвинял его в чтении мыслей. Ободранный притворно обижался. Читать мысли он не умел. Он никогда не говорил Тени, что на его месте легко мог бы оказаться и сам Тень, после их обоюдной смерти. Однако Ободранного все устраивало.
Приняв решение, Ободранный передвинул по доске слона. От резкого движения шкура на его шее разошлась, и вылезшая из прорехи мутная капля упала на доску. Окружающие фигурки запачкало.
Тень поморщился от брезгливости. Тут же из его лопнувшего уголка глаза желтая капля гноя заляпала другой край доски.
Ободранный хихикнул, и достал из нагрудного кармана сюртука на удивление чистый платок.
Где он ухитряется его стирать?– удивился про себя Тень.
Он подождал, пока его соперник оботрет фигурки и доску.
Ободранный спрятал платок обратно и, продолжая ухмыляться, уставился на Тень.
– Что? – неприязненно спросил тот.
– Чистоплюйство твое меня забавляет. В детстве ты таким не был.
– Много ты обо мне помнишь, ага, – огрызнулся Тень.
– Ну… – Ободранный закатил глаза, отчего его цилиндр съехал назад, и задумчиво потер подбородок. – Например, подпоить львицу-училку и трахнуть её, было исключительно твоей идеей.
– После того, как ты подсунул мне комиксы для взрослых!
– То есть, и здесь я виноват? – Ободранный картинно прижал лапы к груди. – Ещё скажи, что ты кончил раньше, чем в нее сунул, тоже по моей вине.
– Послушай, заткнись, а? Ну вот ты нашел что вспомнить.
– Просто напоминаю, что ты не всегда был таким ангелочком, какого любишь строить из себя теперь.
– Зато я никогда не был предателем!
– Да тебе просто не предлагали. Впрочем, коллаборационист из тебя вышел бы так себе.
– Ну а из тебя он получился такой, как надо!
– Верно, – ни мало не смутился Ободранный. – Пока ты меня не убил. Тоже мне, святой воин нашелся. Твой ход, герой.
И Тень снова проиграл.
Они ещё раз протерли фигурки и доску, аккуратно сложив их.
Внезапно, ножом разрезав воздух, из-за стеллажей донеслись чьи-то душераздирающие вопли.
Тень было рванулся, но Ободранный поймал его за руку.
– Брось, не успеешь.
И тут же крики стихли, сменившись вначале предсмертным хлюпаньем, а затем еле слышным сипением.
– Опять вешает? – хмуро спросил он Ободранного.
– Ага, – не стал отпираться тот.
– Где он
