Глаза искали, на чем бы остановиться, и заметили на прикроватной тумбочке торчащий в разные стороны букетик полевых цветов в стакане. – Милый букетик.
– София собрала. Беспокоилась, что, пока ты приедешь, они уже завянут. Полевые цветы долго не стоят.
– Очень мило с ее стороны.
– Она может быть милой. Иногда. – Отис поправил очки на носу. – Итак… смотри, за раздвижными дверьми тут кухонька, в холодильнике я оставил тебе кое-что на завтрак. Сеть тут есть, но не так чтобы отличная, с мобильным еще хуже. Если совсем отрубится, а тебе очень нужно – можешь пойти к главному дому, там стоит усилитель. А, и кстати, воду можно пить из-под крана, она из колодца, вкуснючая.
Я кивнула, сдерживая зевок.
– Еще у тебя есть собственная терраса, и оттуда вид на бухту, как я тебе отправлял.
Я смерила взглядом стеклянные двери.
– А занавески?
– Могу найти какие-нибудь, если хочешь. Но там снаружи ничего особенного.
Подойдя ближе, я всмотрелась в темноту. Слышался шум прибоя, но самих волн не было видно.
– Так это здесь случилось? Беатрис Мак-Адамс утопилась в этой бухте?
– Ага. В прошлом декабре. В вечернем платье. С ума сойти, да?
Вечернее платье и высокие каблуки. Помню, как меня зацепила эта деталь, когда об этом без конца кричали в СМИ.
– Ну, – Отис хлопнул в ладони, – падай, отдыхай. Кровать вполне удобная, сам проверял. – Он покачивался с пятки на носок в тапочках, как делал всегда. – Я очень рад, что ты здесь, Джени, правда. Ты сделала правильный выбор. Вот увидишь.
Пока что на правильный выбор похоже не было, но я выдавила улыбку.
– Я по тебе очень скучала, О.
– И я тоже. Как сумасшедший. Но теперь мы снова рядом, прикрываем друг другу спины. Присматриваем друг за другом – как когда работали вместе в «Клоуне», да?
– Еще бы.
Мы снова обнялись, и Отис ушел. Вскоре его шаги стихли в отдалении. Какой одинокий звук.
Я вытащила телефон: всего одна полоска, и та, мигнув, исчезла, точно потухшая свеча.
Наверху кухонного шкафа стоял черный стационарный телефон, и никакого тебе гудка в трубке.
Да и кому мне звонить в это время?
Сумка с туалетными принадлежностями отправилась в простенькую ванную. Натужно закряхтев, кран выплюнул по очереди порции ледяной воды и кипятка.
Отерев лицо от дорожной пыли и почистив зубы, я устало дотащилась до комнаты и начала распаковывать вещи. От миниатюрного, встроенного в стену с отшелушивающимися обоями шкафа для одежды пахло как в доме пожилой незамужней тетушки и еще пылью. Ящики заело, и я с трудом выдернула верхний. Он был забит журналами мод: Harper’s Bazaar, Marie Claire и другими.
Я открыла один, Vanity Fair от две тысячи тринадцатого года, на страничке с загнутым уголком. Реклама Lancôme во всю страницу: Беатрис Мак-Адамс на вершине своей карьеры. Изысканное серебристое
