не успокоившихся после унизительного поражения, тяжелых потерь среди населения и тяжелых условий Версальского мира.
Отчаянное положение в экономике лишь усугубляло политический хаос. Немецкая марка сильно подешевела, жизнь людей с фиксированными доходами значительно ухудшилась. Самые обычные товары – такие как буханка хлеба – сперва стоили тысячи, потом миллионы, потом миллиарды и даже триллионы марок. Ничтожная стоимость денег прекрасно отразилась в вывеске кассы одного из городских театров: «Места в партере: первые ряды – цена равна стоимости полуфунта масла, задние ряды – двух яиц». И среди общей бедности всегда находились те, кто наживался и жил экстравагантно.
Особенно заметна была экстравагантность в сексуальных нравах. Драматург Карл Цукмайер сообщал, что на одной из многочисленных городских вечеринок видел юных официанток, одетых «лишь в прозрачное белье с вышивкой в виде серебряного фигового листа». В отличие от «заек» в американских клубах, этих «можно было трогать», подобные забавы напрямую включались в стоимость билета. На стене висел плакат: «Любовь – лишь глупое преувеличение различий между разными сексуальными объектами».
Подобные сексуальные вольности были одной из причин, по которой любопытные иностранцы тянулись в немецкую столицу. Но еще более важной причиной была репутация Берлина как выдающегося центра культуры. Город мог похвастаться такими людьми, как Бертольд Брехт, Альберт Эйнштейн, Марлен Дитрих и Георг Гросс, он был магнитом для талантливых творцов, энергичных и предприимчивых – в том числе и для американцев.
«Люди забыли, что после Первой мировой больше всего интеллектуалов и деятелей культуры собралось вовсе не в Париже и уж точно не в Лондоне и не в Нью-Йорке, а в Берлине», – вспоминает Михаэль Данци, американский музыкант, игравший на банджо, на всех видах гитар и на мандолине, который провел послевоенные годы в немецкой столице. «Берлин действительно был столицей Европы: все железнодорожные пути из любого европейского города вели до Берлина».
С самого начала многих американцев привлекал и политико-экономический хаос: задумываясь о будущем новой Веймарской республики, они пытались понять, что за силы развернулись в послевоенной Германии, особенно в Берлине. Но, подобно рассказам Кристофера Ишервуда, по мотивам которого были созданы мюзикл и фильм «Кабаре», в воспоминаниях американцев того времени часто встречаются зловещие предвестники того, что вскоре поглотит Германию и почти всю Европу. Когда нацисты были еще маленьким радикальным движением из Мюнхена, они видели в Берлине злой, декадентский город, не сравнимый со столицей Баварии, где их поддерживало куда больше народу. «Контраст [Мюнхена] с Берлином был очевиден», – рассказывает Курт Людеке, присоединившийся к партии в 1920-х гг., ставший активистом и собирателем пожертвований, в том числе во время поездок в США. «Один город был Меккой марксистов и евреев, второй – цитаделью их противников». Гитлер
