на левой руке.
– Эти часы мне вручили в честь вступления в должность со словами: «Подходящему человеку, в подходящее время». Сейчас подходящий человек, это вы. Я хотел бы, чтобы эти часы напоминали вам о дефиците времени. Чтобы биение вашего пульса, вторило движению секундой стрелки. Вторило, понимаете?
– Я выполню приказ, господин генерал-лейтенант. Считайте, что эта железка уже в кабинете Коменданта Займера. – Парень поспешно встал, потушив окурок об увесистую стеклянную пепельницу. Мужчина в кителе протянул молодому человеку руку для рукопожатия.
– На улице вас будет ждать автомобиль с водителем. Он доставит вас в аэропорт.
Не ожидая такого простого жеста, Эмиль неловко ответил на него. После чего вытянулся по стойке смирно и в приветственном жесте простёр правую руку, сжатую в кулак к потолку.
– За свободу Мирнерии!
– За свободу Мирнерийского княжества!
Глава I
Эмиль спешно побежал вниз по высоким мраморным ступеням бывшей городской ратуши, которая ныне использовалась, как военный штаб. У самого входы его уже ждала машина – кабриолет, блестящий новой белой краской. Лихо перескочив через верх, Эмиль крикнул в спину водителю:
– В отель. Потом в аэропорт. Туда можно добраться через набережную? Я слышал тут сохранилась набережная у реки.
– Да, сэр. Но будет дольше.
– Пусть так. Хочу увидеть большую воду…может в последний раз. И в отеле я немного задержусь. Выпью с товарищами.
– Простите, лейтенант, но мы можем не успеть к назначенному времени вылета. У меня приказ…
– У меня тоже. Не боись, успеем. Сохранишь свой зад в тепле штаба. – Эмиль презрительно покосился на обшитые алой лентой погоны водителя. Они выдавали в нём штабиста, одного из тех, которые прячутся за бумагами и пером от пуль и бомб и трясется не от огненного дождя в окопе, а от мысли потерять прикормленное место в бетонном бункере.
Водитель проглотил слова лётчика. Он был явно моложе и сильно проигрывал в звании, а потому послушно завёл мотор и повёл машину по гладкой дороге, окружённой юными вишнями и персиками. Весна была в разгаре. Небо посылало на отмёрзшую землю последние дожди, которые обрушивались крупными каплями. Капли приземлялись на пушистые, ещё липкие юные листочки и на ещё нераспустившиеся почки деревьев, скользили и падали на полированный кузов автомобиля, отражая первые цветы. Эмиль почти забыл, что такое весна. Там, на Сверенном фронте не было времени остановиться и посмотреть на природу и происходящие с ней изменения. О том, что наступал новый месяц, армейские чаще всего узнавали по смене обмундирования. А так как это происходило лишь два раза в год, для солдата существовало лишь два месяца: Зима и Незима. Это казалось странным сейчас. Ведь он так много летал и видел окрестности на уровне птичьего полёта чаще, чем, пожалуй, кто либо на Земле. Однако они виделись ему
