на паровой машине в Эденесбурх. Мы встретимся там, вместе проведем инспекцию вокзала, и дальше вы будете страховать меня в Холмах.
Ортанс и Цзиянь переглянулись.
– Неплохой расклад, – решительно кивнул Ортанс. – Договорились, Мирт. Так что это за яблоко?
– Не просто яблоко. Яблоко из Абаллаха, таинственного места, где время замерло и царит вечность. Место, легендарное даже для фаэ. Говорят, это яблоко способно исцелить любой недуг. Если оно спасет Уолша и покой Британии, – риск того стоит.
Мисс Амелия вздохнула:
– Это всего лишь легенда. Вы уверены?
– Уверен как никогда, моя дорогая. – Мистер Мирт оглядел собравшихся. – И помните, все, что здесь происходило, – огромная тайна. Если хоть что-то станет известно, быть беде.
– А как же журналист? – спросил Цзиянь.
– Журналист! – побледнел мистер Мирт. – Я совсем забыл о нем! Это все усложняет…
– Какой еще журналист? – Мисс Амелии казалось, что она окончательно потеряла нить беседы.
– Журналист «Вестей Тамессы», кажется, Уотерс. Напросился к нам в полет, и прогнать его нет никакой возможности. Поэтому все детали мы обговорим перед полетом – в дороге у нас не будет никакой возможности для личных бесед.
Сказав так, мистер Мирт с тоской взглянул на мисс Амелию – и ему показалось, что на одно мгновение он увидел в ее глазах отражение этой тоски.
Он моргнул, и наваждение пропало.
– Ну, за работу, господа! – Он вскочил на ноги и хлопнул в ладони: – У нас еще слишком много дел!
Проклинаю тот день, когда мистер Фэйгрис заставил меня ввязаться в это расследование! Хорошо ему – сидит в теплом офисе, а мне приходится ползать на коленях вокруг амбара в надежде что-то увидеть!
Мистер Мирт больше не пускает меня на порог. Сказал так решительно: «Вы увидите все в день запуска, я разрешаю вам отправиться с нами в полет, но только это!» Вы посмотрите, какой наглец! И как у него язык поворачивается!
Признаться, я обрадовался, увидев в «Панче» ту карикатуру. Это значило, что нашелся-таки смельчак, решивший щелкнуть по носу зазнавшегося Мирта!
Вот только до адресата, судя по всему, щелчок не дошел. Ишь какой гордый!
Я решил, что буду тщательно выписывать в свою записную книжку каждую мелочь, которая могла бы дискредитировать безупречного Габриэля Мирта и его летательный аппарат.
Нет, я ни в коем случае не могу спорить с тем, что он гений. Никто ведь не додумался до паровой машины? А он смог и был первым. И это уже вписало его в историю. Любой порядочный джентльмен на этом угомонил бы свои тщеславные порывы. Но гордыня мистера Мирта всеобъемлюща.
Решив покорить небо, он бросает вызов всему, что мы знали и во что верили.
И это будоражит публику.
Не скрою – меня тоже будоражит.
Но на борту дирижабля окажется самый строгий критик в мире.
Поберегись,
