скорлупы с хрустом распались на две половинки.
Единорог лежал на животе, раскинув ноги по каменному полу, его бока быстро вздымались и опадали, нежная чёрная шкура блестела от пота и слизи. Пряди угольной гривы после всех его попыток вырваться на волю свалялись. Глаза его ещё были закрыты, но пока Скандар в немом восхищении смотрел на него, с единорогом начало происходить что-то странное. По его маленьким чёрным крыльям побежали электрические разряды, пол задрожал, ячейку залило белым светом, и вокруг единорога заклубился туман, скрыв его из виду…
Скандар, вскрикнув, отпрыгнул. Всепоглощающая радость от первой встречи с его единорогом сменилась страхом: все его четыре копыта были объяты огнём – они просто взяли и загорелись. Скандар бросился к нему, чтобы потушить пламя. Так и должно было быть? Или это только ему посчастливилось стать партнёром самовозгорающемуся единорогу? Но едва он потянул за край кофты, как единорог открыл глаза.
В ту секунду, когда Скандар заглянул в его тёмные зрачки, он ощутил, как в груди словно надулся воздушный шар из чистого счастья – и одновременно с этим правую руку прошила острая боль, заставив его перевести взгляд на ладонь. Подняв её к лицу, он в тусклом свете факела увидел, что рана заживает. Но в то же время исходящие от неё линии быстро удлиняются и уже достигли кончиков пальцев. А тем временем в центре чёрного лба единорога сама собой возникла вертикальная белая полоса. И она не сформировалась, а рана на ладони Скандара окончательно не затянулась, они с единорогом больше не нарушали зрительного контакта.
– Спасибо, – растерянно произнёс Скандар – и в тот же миг электрические разряды, дрожь, свет, туман и пламя – всё исчезло, будто кто-то щёлкнул переключателем.
Мальчик и единорог продолжали смотреть друг на друга. Скандар читал о возникающей между наездником и единорогом связи, но не предполагал, что на самом деле почувствует это натяжение в груди, будто из его сердца куда-то наружу протянулась невидимая нить. И он был совершенно уверен, что, проследив за этой нитью, на другом её конце найдёт сердце этого маленького чёрного единорога.
Именно тот и нарушил этот трогательный момент, тихо заревев, но Скандар почему-то совсем не испугался. Их связь подарила ему ощущение безопасности, подобного которому он никогда в жизни не испытывал, словно ему открылась дверь в самую уютную комнату на свете, и он мог закрыться в ней от всех и сидеть у горящего камина сколько его душе угодно. Ему хотелось кричать. Пуститься в пляс по ячейке. Даже петь. А ещё реветь, как его единорог, как раз пытающийся встать на дрожащие ноги.
Скандар в тревоге попятился:
– Ты уверен, что готов…
Но единорог – его единорог – уже поднялся и, спотыкаясь, зашагал к нему. Скандар был готов поклясться, что тот уже успел подрасти и теперь стал ему почти по пояс. Что, впрочем, логично: надо же навёрстывать упущенное за тринадцать лет, проведённых в тесноте яйца. Единорог на подкашивающихся ногах добрёл до Скандара и, нацелив
