и сходням, зараженные грызуны прятались в трюмах с пшеницей и рисом. Так что в распространении чумы на дальние расстояния не последнюю роль играло судоходство. Это объясняет эпидемиологию заболевания: сначала чума прибывала в страну на корабле, а затем распространялась вглубь ее дорожным и речным транспортом. Для черных крыс Средиземное море было не преградой, а скоростным шоссе.
Город Стамбул (в 330–1453 гг. известный как Константинополь) был важнейшим перевалочным пунктом на пути товаров и болезней, связующим звеном всего Средиземноморья: по суше он сообщался с Балканами, по морю – с Венецией, Неаполем, Корфу, Генуей, Марселем и Валенсией. Иногда чумные вспышки случались посреди моря, экипаж погибал, и на волнах оставался дрейфовать корабль-призрак. Но чаще судно прибывало в порт, и крысиный «десант» высаживался на сушу при помощи все тех же канатов, лебедок и сходен, по которым проник на борт. В это же время на берег сходили зараженные пассажиры и команда корабля, неся на себе чумных блох. Еще Прокопий в VI в. отмечал, что чума «всегда начинается на побережье, а уже оттуда отправляется вглубь страны»{13}.
Поэтому неудивительно, что первым признаком чумы была массовая гибель крыс на улицах города. Такое драматичное описание надвигающегося бедствия часто встречается в различных произведениях искусства, и в частности в «Чуме» Альбера Камю. В этом романе появление на улицах алжирского города Оран больных и умирающих крыс служит прологом эпидемической катастрофы и использовано автором как метафора зла, воплотившегося в подъеме нацизма и фашизма.
С аналогичной целью художник-классицист Никола Пуссен (1594–1665) изобразил крыс на своем полотне «Чума в Ашдоде» (рис. 4.1). Первая книга Царств Ветхого Завета рассказывает, как язычники филистимляне торжественно установили Ковчег Завета в храме своего бога Дагона, тем самым утвердив его превосходство над Богом израильтян. И тот покарал филистимлян, наслав на них чуму и разрушив их город. Чтобы усилить ужас происходящего на картине, Пуссен вписал на улицы обреченного Ашдода крыс. Живописец XVII столетия знал, что для его современников массовый выход крыс на поверхность был знакомым предвестием чумы и надвигающихся бедствий.
Рис. 4.1. Никола Пуссен добавил на свое плотно «Чума в Ашдоде» (1630) крыс, которые, как известно, были предвестницами надвигающейся катастрофы. Лувр, Париж
Научные исследования, проведенные уже в XX в., подтвердили связь между крысами и чумой. Археологи обнаружили кости крыс в чумных могильниках времен Черной смерти, а уже упомянутая выше Комиссия по борьбе с чумой в Индии описала взаимосвязь крыс и блох подробно, как и их роль в чумной пандемии Нового времени.
Однако до начала XX в. между крысами и чумой причинно-следственной связи не подозревали. Считалось, что крысы заражаются
Procopius, Medieval Sourcebook: Procopius: The Plague, 542, "History of the Wars, II.xxi–xxxiii" (scanned from History of the Wars, trans. H. B. Dewing, Loeb Library of the Greek and Roman Classics [1914]), https://sourcebooks.fordham.edu/source/542procopius-plague.asp, accessed September 20, 2017.
