формы до сердца – руин,
Желая оттуда прийти – безысходно —
Ты видишь искусственный берег – один
И, смотришь ему – на нетленное счастье.
Не твоим – ты стал, в минуты —
Робостью, что ходят – за —
Измышлением, быть мудрым,
И тащить – свой мул – едва,
На равнинах – обнадёжил —
Странный вепрь – судьбы такой,
Дух, твоих исконных мук,
За – пародией гнедой.
Снедь, что наледь – бьётся чище,
На роду, всё станет – нам —
Упреждать и ждать – отличия,
За прощальной мерой – глав,
Сил произведения – отнятых,
Над пустынной – синевой,
Что задетых, то и ладных —
В жар – истории скупой,
Ты прощальный смертью – ратник,
Стал и меру в том – нашёл,
Искушая, весь на плахах —
Рим утопии, что счёл —
Вечность ту – отравой грамоты,
И скабрезной нишей – стран,
В праве – пролагать им время,
На твоих манерах – понимать.
Быть ли ужасу – всё тайным,
Думать и от смысла – ждать —
Время, истощённой памяти,
На развалинах и паперти —
Унимать – свою беду,
Лишь, по часовой отваге,
За твоим и смертью – малым —
Утопическим ключом —
Нас оставили, что сватать —
Не хотят и местью – завтра —
Поднимают тлен – земной —
Те скупые смерти – доли,
За расправой, голодом и кровью,
Чтобы лучший праздник – лишь —
Ты, в гнедом исчадии – видел.
Рима, что остаток им – провидец,
Утопал и в счастье – завтра,
Всё оправдывая – раны,
Нам, за искушением были —
Говорил и смертью видел,
Сколько глаз – прощальных в веке,
Насмотрелись – над собой.
Жив и твой – порочный в страхе —
Роли быть, что ад на – плахе,
Светом прямо, над собой,
Пролетая и стремясь —
Личность в воздухе – расправить,
И гнедой, на том – оставить,
Идентичностью, что равной —
Силой мести – жить и ставить,
Лучший мир, на свете – том,
И на этом смертном – теле,
Просыпаясь, чтоб хотели —
Жить, под мерой смерти – лично,
Страх и поводырь – отличия,
На стремительной оправе —
Жалости – к своим мечтам —
Обособленным, как страхом —
Ты прочтёшь их – светлый
