избавился ото всех, кто мешал ему. Теперь во всём мире остались только он и Ричард. Один на один.
ЛЯЗГ
Какая-то неведомая сила уперлась Ричарду в спину и заставила его сделать шаг навстречу леденящему источнику звука. Ещё шаг и ещё, ближе к неизбежному. Одежда уже давно насквозь промокла и отяжелела в несколько раз, холод пронизывал до костей, но Ричард смог ощутить это только сейчас. И всё же мальчик продолжал шагать, будто заворожённый, погружённый в жуткий сон наяву, не в силах сопротивляться.
Неожиданно ноги Ричарда не погрузились в опавшую красно-оранжевую листву, как было раньше, а с глухим звуком уперлись во втоптанную землю дороги. И мир вдруг стремительно ожил: дождь бешено застучал по листве, отчаянно взвыл ветер, возмущённо заурчал в небесах гром. Но тьма больше не обступала мальчика со всех сторон. Дорогу мягко-жёлтым светом освещало несколько фонарей, висевших под крышей вместительной крытой повозки. Фривольно развалилась она посреди широкого тракта, чернильная, от колёс до крыши, и больше похожая на огромную бочку. Ещё больше поражал тот факт, что в повозку никто не был запряжён – как чей-то необычный домик она застыла в не менее необычном месте. Ричард хмыкнул, вспомнив Лурат – это место всё состояло из странностей. Но тут мальчик чуть было не подскочил на месте, оглянувшись по сторонам: лязг исчез так же внезапно, как и появился. А Песня? Ричард вслушался в бурю, но прежде, чем он что-либо успел расслышать, дверца повозки-бочки распахнулась.
Но не успел он сделать и несколько шагов, как дверь «домика» распахнулась, добавив дороге тепла и ещё немного нежного жёлтого света.
– Входи, юноша, – донёсся из кареты старушечий голос. Он хоть и казался дрожащим и слабым, но на удивление спокойно пробивался сквозь шум бури. – Нечего в такую погоду шататься.
Ричард попятился было назад, но ветер будто нарочно накинулся на него с новыми силами. Дождевые капли стали вдруг, как осколки ледяного стекла. Они злобно вонзались в лицо, вынуждая искать укрытие. Свет же из двери издевательски нёс вместе с собой замечательный аромат сдобы, а угасающие от бури язычки домашнего тепла и уюта всё же успевали добраться до мальчика и коснуться его щёк, перед тем как раствориться в безжалостном ветре. Всё это вынудило мальчика зайти в «домик» и вновь удивится.
Изнутри повозка была гораздо больше, чем снаружи, и выглядела как причудливая лавка на колёсах: множество пылающих свечей, расставленных тут и там с исходящим от них приятным ароматом цветов и мёда; пучки сушёных трав, развешанные под потолком, и огромное количество склянок, баночек и колбочек всех цветов радуги и всевозможных форм и размеров. Вся стеклянная утварь была чем-то заполнена и аккуратно размещена в шкафчиках-витринах и настенных полочках с бортиками, прибитых везде где только можно. Несмотря на это в центре «домика» было весьма просторно, поэтому Ричард не сразу разглядел хозяйку этого места.
В дальнем углу, чуть поодаль от всей этой ароматной цветастости на кресле-качалке сидела не менее странная старуха в чёрных одеяниях. На её голове
