ветвях на ветру девять долгих ночей, пронзённый копьём, посвящённый Одину, в жертву себе же, на дереве том, чьи корни сокрыты в недрах неведомых.
– Да-да, «Старшая Эдда»! – поддержала творческий порыв коллеги Лика. – Шедевр мировой литературы!
– Так, секундочку, – прервал взаимные восторги коллег Тимур. – Вы сейчас договоритесь до чёрт знает чего. Где гравюра конца девятнадцатого века, а где символ Иггдрасиля?
– Парирую! – с момента прихода Лики Андрей явно повеселел. – А что нам, независимым, прошу заметить, следователям, мешает рассматривать все теории? Да, где поп, где приход, но в том и состоит наша работа. Искать непонятное и загадочное. Вот, я нашёл.
– Это один крокодил налево, а второй квадратный, – не сдавался Тимур, – где логика в этой странной теории?
– А где логика в том, что Стоунхендж – древняя обсерватория? – вступилась за Андрея Лика. – Может, на этой гравюре тоже что-то вроде такого?
– Какого?
– Ну, изображение созвездий, – предположила Лика.
Тим взвился:
– Ты предполагаешь, что эти вот палка-палка – астеризм обычный? И какой?
Тим раздражался. Слишком уж странные теории выдавали его коллеги. Слишком всё было как-то… За уши притянуто. Слишком фантастично, мистично и ничем – совсем ничем – не подтверждено. Неправдоподобно и наивно. И это очень раздражало.
– Да хоть бы и созвездие Лебедя! – Лика тоже чуть повысила голос. Потом схватила карандаш и в два росчерка нарисовала созвездие на каком-то листке, одиноко лежавшем на столике. А потом ткнула в места, где должны бы быть звёзды, оставив тёмные глубокие точки в бумаге.
– Да вы с ума посходили! – взвыл Андрей. – Это же недельный отчёт Колокольчику! Я его уже закончил! Почти! Пока на гравюру эту проклятущую не наткнулся…
Лика виновато притихла.
– Бери ластик, любительница поэзии, и стирай, чтобы и следа не осталось! А ты, Тимур Сергеич!..
– А я пойду. Мне к проводнику надо, за этими… как их… за ними, в общем.
И вышел из купе.
– Да-а-а-а… – Андрей рухнул обратно на жёсткий диванчик. – Дела.
– Я всё исправлю, не волнуйся, пожалуйста, – ласково-ласково заговорила Лика и принялась оттирать несчастный отчёт.
Андрей только рукой махнул:
– Да не в бумажках дело. Просто в который раз убеждаюсь, что только истина приведёт к свободе. Но сначала она приведёт нас в бешенство.
Лика только закивала в ответ, уничтожая созвездие Лебедя.
Дверь в купе снова застенчиво отъехала.
– Проводника нет, – тихо сказал с порога Тимур. – И я зашёл в вагон-ресторан. С брусникой пирог будешь, Лик? Андрюх, с картошкой не было, взял с грибами два.
– Извинения в виде сухпайка принимаются, – Андрей цапнул из пакета ещё тёплый пирог и откусил сразу половину. – Я говофрю, форт ф ней, ф эфтой графюрой.
– Да, – поддержал Тимур, – отложим
