style="font-size:15px;"> – А он и не плавал, а сидел, – обиделся Тёма. – А кроватью там называют специальный помост для рыбалки, он прямо в воде установлен.
– А вот я как-то с папой на Чёрном море ловил ставриду, – ударился в воспоминания Яшка. – Правда, нам в основном попадались тюлька и барабулька.
Павлик, который услышал такие смешные слова, тут же покатился со смеху, чуть не опрокинув на землю старшего брата. Успокоить его смогла только звонкая затрещина, применённая в воспитательных целях – чтобы не прерывал серьёзный разговор старших.
Тем временем костёр прогорел, превратившись в большую груду тлеющих головешек, которые злобно шипели и разбрасывали искры, когда парни начали их разгребать, чтобы укрыть ими картошку. Когда закладка была закончена, все опять расселись по местам и продолжили разговор. Настало время рассказывать страшные истории.
– Я когда у тёти Зины в деревне гостил, – начал рассказ Трюфик мрачно, – наш сосед дед Наум тоже как-то пошёл на рыбалку. Да только для него это плохо кончилось. Уж больно крупный у нас там, на речке коробок клюёт.
– Что? – поперхнулся Тёма. – Какой коробок – спичечный? Я другого не знаю.
– Да нет! – продолжил Трюфик. – Это они там, в деревне, так сазана называют. Ну и вот, ловил он, ловил, уже домой собирался, как у него он и клюнул. Здоровенный, чисто крокодил, и тянет деда Наума в воду так, что на ногах не устоять! Тот и заходит в воду по щиколотку, а ему все ноги пиявки и облепили. Он катушку-то подматывает, а коробок не сдаётся – тянет его, и тянет. Тот чувствует – без сачка такую рыбину не вынешь. У него в одной руке спиннинг, в другой подсачник, а коробок его всё дальше от берега тянет. Долго он с этой рыбиной боролся – пока пиявки его по самые колени не облепили.
– Не томи, – не выдержал Яшка, – вытянул он рыбу-то?
– Не-а, – сказал Трюфик. – Не успел. Пиявки всю кровь из него высосали, до последней капли. А потом, почти через неделю, когда его в камышах-то нашли, он на солнце совсем вывялился. Так и стоял, как мумия, – по колено в воде, в одной руке спиннинг, в другой подсачник. Думаю, он и сейчас там ещё стоит.
– Да, жалко! – грустно сказал Тёма.
– Чего жалко – деда Наума? – переспросил Трюфик.
– Да нет. Что сазана не вытащил.
– А! Да, жалко. Он, скотина, ушёл. Леску порвал и вместе с блесной уплыл. А блёсны у деда очень хорошие были, но я сколько ни просил – никому не давал.
– А у моёй бабушки в деревне тоже интересный случай был, – начал свой рассказ и Яшка. – У них сосед пошёл в лес за грибами и, как водится, заблудился. Ходил он, ходил взад вперёд, пока не стемнело. А потом видно понял, что совсем припозднился и до утра из леса не выберется. Да ещё и погода сырая была, он по такому случаю в галошах пошёл. А галоши у него знатные были! Ещё в Ленинграде сделаны. Ну, и вот. Притомился он, лапника подстелил, лёг под сосенку и уснул. Да не посмотрел, что прямо за сосной – огромный муравейник. Да так крепко спал, что и не почувствовал, как муравьи его облепили и в муравейник к себе уволокли.
– Красиво
