маги?
Да, он понял. Но последние его слова были лишними. Моему Учителю часто намекали на это. Что он редкий. Тыкали чуть ли не в лицо тем фактом, что таких как он магов совсем не стало. Что он последний… Но Учитель не показывал никому, как этот факт, известный всем, ранил его.
А вот меня подобное злило. Ведь, даже если этот парень и не хотел обидеть моего наставника, это было гадко, так радостно говорить другому, намекать ему, что ты остался чуть ли не последним из своего клана, своего рода. И еще после того, как этот кто-то спас тебе жизнь!
И мой наставник знал это. И потому, стоило мне лишь тихо зарычать от злости, как он ловко спрыгнул со своего коня, и бросил мне его узду, мысленно, и устало проворчав:
«Иди».
Магия Мысли, Магия Разума. Не доступная многим – в основном только Змеиным Магам и подвластная, – и очень древняя. Учитель владел ей настолько в совершенстве, что я не просто услышала его, но как мне в тот миг показалось, даже ощутила, как он коснулся меня рукой, чуть ли не ласково проведя по плечу и толкнув в него, заставляя уйти прочь. Словно одновременно благодаря за то, что разозлилась за него, но в то же время напоминая, что он мне велел совсем недавно. И не давая глупо сорваться, показать свою злость.
Ведь Змеиные Маги должны казаться непробиваемыми. Бесчувственными, как змеи. Либо же иметь маску, личину, которую видели бы все. И не знали, что за ней.
Такую, как его грубый, а порой – дико язвительный, – характер, смертоносно переменчивый нрав.
За которыми скрывался очень добрый человек…
Мой Учитель, одного лишь мысленного касания которого хватило, чтобы я снова взяла себя в руки. Почти. Ведь, прежде чем все-же уйти, я не удержалась и наградила этого эльфийского молодого – наверно молодого, так он выглядел, хотя и мог уже прожить сто лет, – мужчину презрительным взглядом. На что он как-то изумленно изогнул бровь и ехидно ухмыльнулся, что получилось у него довольно элегантно, отчего меня даже передернуло. И более не желая находиться рядом с ним не секунды, я поспешила прочь.
Уводя с собой и коня Учителя. Ведь он мог помочь мне найти мою лошадь.
Когда я проходила мимо кареты, привыкнув подмечать как можно больше вокруг, я просто не смогла не обратить внимание на то, сколько людей мы смогли спасти. Да, людей. Ведь оставшиеся еще двое живых наемников точно были людьми. Их темно-коричневые одежды были без капюшонов, и я прекрасно видела их короткие уши и обычные глаза. По-человечески неидеальные лица.
Один из них забрался на карету и как раз тогда, когда я проходила мимо, открыл ее дверцу, протянув кому-то, кто сидел внутри, свою руку. И когда помог выбраться наружу тому, кто сидел там, я поняла, отчего мелкий гаденыш-вурдалак не спешил трапезничать потными мужланами и шерстяной лошадью, отчего прятался у кареты и ползал по за ней. Ведь из кареты выбралась юная эльфийская дева.
Красивая, по-настоящему красивая. С гладкой белой кожей и белоснежными, цвета чистого лунного света, длинными
