через двадцать лет, будучи в гостях на очередном дне рождения всё у того же моего одноклассника, я спросил, помнит ли он тот случай на поминках, и как поживает его высокопоставленный родственник? – Да, ты знаешь, – улыбнулся мой друг, – недавно умер его почти столетний отец, и мы с матерью были на похоронах. Так вот на столе, кроме прочего, стояли блюда с селёдкой, и все гости трескали её за обе щеки. И сам депутат трескал! И ни про какую ошибку даже не заикался.
В строю и вне… Самый счастливый день
Это было 2 декабря в пятницу.
До дембеля оставалось пять месяцев.
«Рота, подъём!»– прозвучала ненавистная команда.
«Как же так, я не услышал предварительного оповещения приготовиться к подъему?»
Я вскочил и в кальсонах побежал в туалет, но на полпути увидал, что рота уже стоит в строю. Все одеты… Что за чёрт?!
Побежал обратно одеваться.
Через минуту выбегаю уже по форме и в строй. Перед строем меня останавливает Серёга Жалнин, берёт за руку и ставит рядом с собой. Сергей рядовой «старик», как и я… И чего это он?! Спросонок, ничего не понимая, встаю с ним перед строем. Где офицеры и сверхсрочник старшина?! Куда они все подевались? И тут он давай командовать всей роте:
– Ррааавняяяйсь! СмииирррнО!
Ррравнение на средину! – поворачивается ко мне и отдает рапорт:
– Рядовой Тулупов, весь личный состав роты поздравляет Вас с днём рождения и желает здоровья и скорейшего дембеля! Ура!!
И все сто человек как заорут:
– Уррааа! Уррааа!! Уррааа!!!
– Вольно, разойтись! – скомандовал Сергей. И тут все бросились меня поздравлять, хлопать по спине, плечам, обнимать и пожимать руки.
А ведь я совершенно забыл про свой день рождения! Совершенно! Ещё и спросонья…
Все были так расположены, так доброжелательны и при этом так искренни!
Подошёл «салага» рядовой Толик Автономов из-под Тулы и сказал этак изумлённо:
– А я думал, что ты только год отслужил или даже меньше…
Это он так решил потому, что я, став «стариком» и будучи в наряде дежурным или дневальным по роте, всегда сам брался мыть сортир, кабинки с «очком», раковины и пол. Одним словом, самую грязную, неприятную и даже унизительную работу. Таковой она ощущалась особенно для «салаг». К тому же над ними часто подсмеивались. А в моё дежурство никто даже плюнуть бы на пол не посмел, да и сходить мимо унитаза тоже. Сердитый я был для своих. Убраться же мне было несложно, а молодых избавляло от унизительной процедуры. И без того они после гражданской домашней жизни ходили гнобимые, подавленные, да ещё и лысые.
Весь день я был под впечатлением утреннего события. Все мне при встрече улыбались, разделяя мою радость. И, когда
