буквы. Вроде бы П, Н и Т.
И тут стакан в руке Рамзи взорвался. Толстый пинтовый стакан. Во всяком случае, выглядело это именно так. Стеклянная крошка разлетелась во все стороны, и я зажмурился, чтобы не остаться без глаза, и получил в физиономию несколько капель портера.
– Это что еще такое? – воздвигся над нами бармен.
– Уйди, – коротко, сквозь зубы сказал Рамзи, одновременно швыряя на стол полгинеи. – Картрайт, где сейчас эта статуэтка?
– У Сэмюэля Бёрча, куратора египтологии в Британском музее, я же говорил. Мы договаривались, что я зайду за ней после Рождества.
– Картрайт, пожалуйста, зайди за ней до Рождества. Прямо сейчас, например. И возьми меня с собой.
– Зачем? – я решительно не понимал, в чем тут дело.
– Я знаю, что это. И лучше ему не быть у Бёрча.
– Рамзи, ты в своем уме? – поинтересовался я. – Или это один из твоих розыгрышей?
Мы-то все были студентами, а Теодор Рамзи – офицером флота Ее Величества, взрослым, серьезным человеком. И это совершенно не мешало ему, например в течение пары месяцев изображать призрак монаха, до смерти пугая велосипедистов и лошадей на тихой подъездной дороге. Кажется, там до сих пор боятся ездить по ночам, памятуя о громадного роста фигуре в черной рясе, с мягко светящимся лицом под капюшоном. Кстати, мне до сих пор интересно, как он этого добился. Не фосфор же? Он же приклеил на фотопластинку вырезанные из тонкой бумаги силуэты эльфов, получив в результате вполне приличную фотокарточку маленького народца. Некоторые ему даже поверили, между прочим. Пожалуй, эта история могла бы получить широкое распространение, если бы он не признался.
Вот и сейчас я подозревал, что он изобретет историю о древнем проклятии фараонов, наложенном на бронзовую птицу и убивающем всех, кто осмелится к ней прикоснуться. Только я-то пока жив, и повода ему верить не имею.
– Картрайт, я очень тебя прошу, – Рамзи был серьезен и очень бледен, что при его смуглой коже выглядело странно – лицо как будто пожелтело. Средство бледнеть и краснеть по своему желанию мне не ведомо, так что я слегка заколебался.
– Это действительно очень древняя вещь, – прибавил Рамзи. – И за всю свою историю она никому не принесла счастья. Сама по себе она не опасна… наверное, но она может вызвать интерес людей, с которыми никому не захочется встречаться.
– Конечно-конечно, – ядовито заметил я, – как же в наше время без древних обществ? Три индусских жреца идут по следу желтого алмаза?
– Картрайт, раз в жизни прошу, отнесись к моим словам серьезно! – он по-прежнему был бледен и спокоен на вид, но побелевшие пальцы нервно гладили стенки стакана.
– Рамзи, ты предлагаешь мне вломиться в дом к уважаемому человеку, ученому, который был так любезен, что согласился дать мне консультацию, и заявить, что я передумал? Потребовать свою невероятную драгоценность, купленную приблизительно за два фунта? Потому что мой старый
