Галиными знакомыми с факультета журналистики. Возвращаясь в общежитие, компания живо обсуждала последние политические события, наслаждаясь свободой, свалившейся нежданно и, казалось, абсолютно бесплатно. Дискуссию продолжили в комнате подруг. Кирилл и Иван учились на выпускном курсе и хорошо представляли, чем будут заниматься уже скоро по окончании обучения.
А ещё они много знали. Разговор, подогретый дефицитным вином, казался очень интересным. Уже позже Света поняла – знать обо всём на свете по чуть-чуть есть непременное профессиональное качество журналиста. А тогда неподдельное внимание красивых парней, лёгкое опьянение, ощущение, объявленной свободы, приятно кружило голову. Галина пошла курить и забрала Ивана, а Света, не придав этому значения, продолжала спорить по какому-то, казалось, серьёзному поводу. Мешало дискуссии только то, что сидели оппоненты на одной кровати и было неудобно жестикулировать. И невольные прикосновения привели сначала к возмущённым тычкам друг друга, затем к невинным обнимашкам. А потом и к объятиям.
Ничто так не способствуют ускорению любого процесса, как уверенность в том, что можно остановиться в любой момент. Так и Светлана, принимая ласки и отвечая на них, мысленно успокаивалась:
«Почему я должна отказывать себе, если это приятно и не повлечёт никаких последствий?».
Кирилл ни на чём не настаивал, передвигая границы дозволенного микроскопическими шажками, и Света даже удивилась, когда осознала, что лежит в постели и обнимается с таким же голым, как и она, мужчиной.
«До чего же неловко будет выглядеть, если прекратить всё сейчас», – подумала девушка.
И это оказалось последней осознанной мыслью, поскольку собственное возбуждение, непрекращающиеся ласки, физически ощутимое желание партнёра начисто отключили способность соображать.
– Можно, – на выдохе произнесла Света, больше себе, чем Кириллу.
Это «можно» устранило психологический барьер, который освободил от страха, раскрепостил и доставил наслаждение не меньшее, чем дальнейшее физическое проникновение. Даже, если бы Кирилл после сказанного остановился, Света бы всё равно считала себя женщиной, сказав, это «можно».
Но он не остановился, приводя физическое состояние в соответствие с тем, что уже произошло в сознании Светланы.
«Где же эти страшные боли и страдания?», – пришла мысль, когда после продолжительной и многократной близости Кирилл задремал.
Света обессиленная лежала, глядя в потолок, и удивлялась, как можно спать после такого. В конце концов, осторожно встала, стараясь не тревожить своего мужчину, и подошла к зеркалу. Она была уверена, произошедшие изменения должны отразиться и во внешности. В проникающем через застиранные занавески свете уличных фонарей её тело выглядело совсем иначе, а по сути, это и было другое тело. Тело, познавшее ласки и наслаждение. Оно отличалось от отражения, виденного в этом же зеркале только вчера. Обрадовавшись, Света разбудила Кирилла, заявив, что хочет вина.
