трясу головой, уступая напору. – Это я спросонок… Перепутал…
– То-то же, – сразу же успокаивается женщина. – Умывайтесь, граф, вас ждут великие дела!
По этой неожиданной фразе я окончательно убеждаюсь, что передо мной бабуля. Была она натурой артистической, с юности работала в районном доме культуры, и с лёгкостью переходила с дворово-простонародного на «высокий штиль» и обратно.
Проскальзываю мимо неё в летнюю кухню. Тут висит, видимо, вечный умывальник, под которым стоит цинковое ведро. В юности я каждое лето жил у бабули и сейчас узнаю знакомую мебель и предметы. Только выглядят они иначе. Ярче, новее…
Что за сон такой странный. Последнее, что я помню, удар и летящий в кювет бокстер. Может, я в коме, а сознание играет со мной в игры?
Слышал, что во сне человек не может посчитать свои пальцы. Вытягиваю вперёд ладони… Пять… десять… Под ногтями траурные ободки, да и сами ладони непохожи на мои. Наконец-то додумываюсь поглядеть на себя в зеркало.
Парень в зеркале худой и вихрастый, очень похожий на меня лет в семнадцать. Но есть и отличия. Гуще брови, подбородок чуть твёрже, более «волевой». Правильно, все мне говорили, что подбородком я «в маму». Сам я маму никогда не видел, она умерла при родах. До совершеннолетия меня воспитывал отец. Пока не пропал.
«Добрые люди» утверждали, что он нашёл себе «новую бабу» в одной из своих очередных командировок. Сын подросток с непростым характером стал «обузой». Я никогда в это до конца не верил, но искать его не стал, даже когда вырос и получил такую возможность благодаря деньгам и связям. Может, просто боялся, что самая циничная версия окажется правдой.
Сон это или коматозный бред, но «реальность» вокруг совершенно реальна. Моё сознание в теле моего отца, а за окном… Смотрю на настенный календарь, который бабуля всегда вывешивала у комода. На картинке колосится поле, по нему фигачит ярко-красный комбайн. Соцреализм.
А за окном, оказывается, тысяча девятьсот семьдесят восьмой! Тридцатое мая.
– Сколько можно копаться? – заглядывает в дверь бабуля, – опоздаешь же.
Только какая она мне бабуля? В этом сне она мне – мама. Я пробую в уме на вкус слово, которое никогда не произносил.
– Сейчас… мама, – решаюсь, наконец, сказать вслух, – а куда я опоздаю?
– Ты свою голову у Лидки на лавочке забыл? – снова беззлобно заводится она, – фотографируетесь вы сегодня на выпускной альбом! С областного центра фотограф приехал!
Фотограф, это серьёзно! Вон с каким придыханием она это произносит. Правда, вспомнив историю с географией, можно её понять. Березовский район, откуда родом отец и бабуля – забытая богом глушь в окружении чернозёмных полей и заросших бурьяном оврагов. Это в нулевых, когда проложили скоростное шоссе, сюда потянулись любители «экотуризма», чтобы делать селфи с уцелевшими в перестройку коровами.
А в конце семидесятых чтоб сюда добраться, надо было трястись часов пять по разбитой
