к старейшине.
– Кого это вечер несёт? – возмущенный голос доносился из дома, едва сын Хведрунга постучал. Дверь резко открылась. – А, Хельги. Какими судьбами?
– Мне нужна помощь с…
– Девицей! – договорил за него Сигурт.
– Она говорит на незнакомом мне языке, – робко, не зная, как отреагирует старейшина, произнёс Хельги.
– Не мудрено, – чёрство сказал он и схватил трость. – Идём! Проверим. Выведем варвара на чистую воду.
Хельги хотел возразить, но сдержался. Сил к вечеру осталось не так много. Старейшина, предвкушая разговор, быстро пересёк улицу. Они прошли в сени, Хельги зажёг лампаду и, освещая путь, устремился вперёд. Дочери Сидвид нигде не было.
– Сбежала, значит, ведьма! – дивясь, выкрикнул Сигурт и тут же услышал шиканье в свою сторону.
Оказалось, девица забралась на печку, где ещё было тепло, и дремала. Однако приход старика нарушил уединение. Она свела брови и внимательно следила сверху за незнакомцем. Сигурт опустился на стул и выпрямил больную ногу.
– Сигурт, сын Харека! – представился он и указал себе в грудь, а затем направил жест на девицу.
Девушка переводила подозрительный и жесткий взгляд с Сигурта на Хельги и обратно. Затем она что-то гневно закричала. Хельги показалось, она произнесла всего пару предложений, не больше.
– Неожиданно! Как чисто она говорит! – старейшина был поражён и замешкался. – Что-то в вас сломалось, друг мой! – он обратился к сыну Хведрунга с укором. – Отец Хрёдерик будет совсем не рад, что вы пропускаете его еженедельные проповеди.
– Совсем нет…
– Времени? Действительно теперь у вас забот прибавилось, – продолжал упрекать Сигурт. Послышалось ещё одно шиканье. – Этот язык именуют штирским. А ещё языком церкви, хоть он и пришёл с востока, так что я ещё до конца не уверен… Стоит ли нам именовать её варваром или нет. Возможно, отец Хрёдерик сможет пролить больше света, заодно побываете на проповеди. Точно не будет лишним…
Старейшина поднялся и скрылся в соседней комнате. Затем скрипнула входная дверь.
– Нужно будет придумать тебе имя, – грустно сказал Хельги. – А то как-то неудобно. Слезай!
Приказной тон она восприняла в штыки и снова зашипела.
– Будет тебе…
Хельги отмахнулся и стал отпирать большой сундук. Перебрав всю женскую одежду, оставшуюся от матери, он вытащил хорошие вещи и аккуратно положил на кровать дочери Сидвид. Уговаривать её не было смысла. За то время, что сын Хведрунга провёл рядом, становился понятен своенравный нрав девушки.
И действительно, как только он занялся делами, незнакомка слезла с печи и робко подошла к вещам. Стала их осматривать, нюхать и всячески тормошить.
Вечер оказался скоротечным. Они поели и легли спать. Хотя Хельги ещё долгое время слышал шуршание в соседней комнате.
