несправедливости, а кончик носа и вовсе краснеет – замечаю это в зеркале заднего вида.
– И снова ошибаешься, папа, – нервно кашляю я, собираясь с духом, чтобы рассказать ему правду.
– Бридли, – он выкидывает сигарету в окно и бросает на меня один короткий взгляд, лишенный всякого интереса, – сбавь обороты и не разговаривай со мной таким тоном.
– Да знаешь что?..
Я набираю побольше воздуха в легкие и раздуваюсь, как шар.
Хмыкаю и уже собираюсь начать, как вдруг в машине раздается громкий рингтон отцовского телефона. Папа берет трубку и лишает меня возможности рассказать ему все как есть. Я раздраженно откидываюсь на спинку сиденья и жду, когда он договорит.
– Ола! – отвечает отец на звонок.
Прежде чем продолжить что-то говорить, он, щурясь, косится на меня. Папа вдруг становится серьезным, и вид его подозрительно пуглив. Будто он боится, что я услышу что-то лишнее. С минуту он внимательно слушает собеседника, а потом тихо отвечает.
– Понял, – его брови хмурятся, – я перезвоню вам позже.
Отец откидывает телефон на сиденье. Взгляд у него бегает по дороге.
– Кто звонил? – любопытство берет надо мной верх.
– По работе.
Интересно, что там за работа такая, что при мне он не стал разговаривать.
– Понятно. А теперь я могу поговорить с тобой?
Папа тяжело вздыхает.
– У меня очень болит голова, Бридли. Давай потом.
Потом… Я обреченно закидываю голову на спинку и закрываю глаза в поисках спокойствия.
Отхожу от машины и на террасе издалека замечаю красную куртку Абеля. Он, раскинувшись, сидит на диване: ноги вальяжно расставлены, руки лежат на кожаной спинке. И пока я, оставив отца разбирать багажник, медленным шагом двигаюсь к брату, мысли о возможном срыве поездки в выходные разъедают изнутри.
Эти дела точно нельзя вычеркнуть из жизни, нет. А если это произойдет, то жизнь безоговорочно вычеркнет и меня.
– Привет, гном, – встречает Абель с полуулыбкой на лице.
Я облизываюсь, замечая на столе бургеры и хот-дог. Абель уходит на второй план, ведь в поле зрения появляется еда.
– Угостишь?
– Бери.
– Я здесь, чтобы рассказать все наконец отцу, Абель. Хотя, может, это сделаешь ты? Почему я постоянно попадаю под горячую руку?
Абель усмехается и хватает бургер.
– Ты лучше справишься. Я, как всегда, все испорчу.
– А по-моему, это ты из нас двоих любимчик, и тебе всегда все сходит с рук, Абель.
Я тяжело выдыхаю и беру хот-дог. Хочется откусить кусок побольше и заесть образовавшееся в груди неприятное чувство бессилия.
– М-м-м, – прикрываю глаза от блаженства: хот-дог невероятен. – Как вкусно!
– Знал, что тебе зайдет. Равиль готовил.
