Почтительность явно не относилась к числу его врожденных качеств.
По большому счету, он уважал в этом мире только одну силу – Высшее Существо. Его отец Эдмунд Дрейк на склоне лет начал проповедовать, и от него Дрейк унаследовал привычку придерживаться в вопросах веры абсолютных понятий. Матрос, нанимавшийся на корабль к Дрейку, понимал, что ему придется петь псалмы и читать молитвы при любой возможности, иногда даже несколько раз в день. Дрейк приказывал команде петь псалмы перед битвами и читать благодарственные молитвы после победы. При необходимости он сам совершал погребение по христианскому (в его случае по протестантскому) обряду. Римские католические обряды приводили Дрейка в бешенство, хотя в те времена протестантские и католические церемонии были гораздо больше похожи друг на друга, чем сейчас. По сравнению с представителями высшей знати он мог казаться неотесанным, но он не уступал никому в своей вере в королеву и страну и в своем презрении к ее врагам, особенно к Испании. Его моральный компас был прост, но надежен, и не раз выводил его из рискованных ситуаций, как реальных, так и воображаемых.
Дрейк был отважным и решительным человеком. Невысокого роста (максимум 175 см, скорее ближе к 170) и коренастый, он обладал типичной для уроженца Корнуолла любовью к живописи и рисунку. В своих путешествиях он постоянно делал зарисовки, чтобы лучше понять творения Господа.
Там, где другие видели мир в приглушенных тонах, Дрейк видел его в полном спектре. Одни пираты были неравнодушны к женщинам, другие к поединкам и кровопролитию – Дрейк питал страсть к золоту и охотился за ним, даже когда награбил столько, что хватило бы на несколько жизней. Страсть к грабежу глубоко укоренилась в его душе. Он был своего рода стервятником-собирателем. Все на свете – по крайней мере всё, что блестело, – принадлежало (или могло принадлежать) ему. Он спешил жить, стремясь за отпущенные ему годы успеть увидеть весь мир целиком. Как все жители елизаветинской Англии, он хорошо понимал, какой короткой может быть жизнь. Людей преследовали чума, войны и болезни, а плавание к неизведанным берегам подразумевало и множество других опасностей. Тем не менее население Англии неуклонно росло: за время долгого правления Елизаветы I его численность увеличилась до двух, трех, а затем и четырех миллионов. Ее подданные боролись за ресурсы и территории, и Дрейк не был исключением. Разница заключалась в том, что в его распоряжении находились корабли и, что не менее важно, высочайшее разрешение сеять хаос именем королевы, которым он при случае охотно пользовался. Дрейк мог добиться славы и богатства и даже построить империю – с его дерзостью и отвагой это было почти неизбежно.
В синдикат, спонсировавший экспедицию Дрейка 1577 г., входили многие видные деятели Елизаветинской эпохи: Роберт Дадли, Кристофер Хаттон, лорд-адмирал граф Линкольн, Джон Хокинс и его брат Джордж. Сам Дрейк вложил 1000 фунтов стерлингов, вырученных от предыдущих набегов на испанские корабли
