улыбнулась.
– Ну, значит, просто за свою долгую жизнь.
Он выпрямился в кресле.
– Почему ты об этом спрашиваешь, Церис?
– Разве меня не должно волновать собственное будущее?
Он нахмурился.
– Полагаю, – он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – Тебе воздадут почести на Матушке-Земле и на небесах. Твоя душа вознесется на высший слой загробной жизни, где боги и божки живут только для того, чтобы служить тебе и твоим близким.
– Мои близкие тоже вознесутся? – прервала Его я.
– Верно. Всем связанным с тобой после их кончины укажут путь в рай.
В груди расцвело тепло, похожее на тепло моей звезды. Значит, обещания блаженного рая правдивы. Я вновь увижусь с семьей. Увижусь и с Каном, если он выберет этот путь… впрочем, с чего бы ему не выбрать?
– Твое тело отправят обратно домой вместе с дарами в знак благодарности. Твой народ будет тебя почитать. Таков заведенный порядок.
Я знала о своей дальнейшей судьбе, однако она до сих пор казалась мне неосуществимой. И Его слова… Они утешали.
– Спасибо. Позвольте задержать нашу трапезу еще одним вопросом?
Он ждал, как всегда терпеливый.
– Какой она будет, когда родится?
Повернув тарелку на несколько градусов, Солнце спросил:
– Считаешь, что будет девочка?
Я пожала плечами, сама толком не понимая, на чем основано это предположение: лишь на моем желании, чтобы ребенок был похож на меня, либо на материнской интуиции. Все это было для меня в новинку.
Он так долго думал над ответом, что я еще немного поела.
– Не уверен, что тебе по силам это осмыслить.
– Тем более стоит мне рассказать.
Он почти улыбнулся, однако бриллиантовые глаза печально блеснули – не то чтобы бог, сотворенный из огня, способен плакать.
– Она будет яркой и великолепной, – наконец ответил он. – Но будет больно.
Я отложила вилку, горло вновь сдавил спазм. После нескольких мгновений спросила:
– Она увидит мое лицо?
Выражение его лица смягчилось.
– Они всегда видят.
Я кивнула и отрезала кусочек мяса, однако аппетит пропал. Я ожидала, что смерть наступит быстро – смертные не созданы для таких мук. Но я всем сердцем надеялась продержаться достаточно, чтобы увидеть лицо моей малышки, взять ее на руки. Узнать ее.
– Я им расскажу, – осторожно начал Солнце, отвлекая меня от бурного потока мыслей, – что Церис Вендин была мудра не по годам, дерзка и в то же время до дивного очаровательна. И что она любила своего ребенка всей душой.
Мои губы тронула улыбка, я вытерла слезы.
– Рада это слышать.
Женщина всегда интуитивно понимает, что у нее начались родовые схватки, даже когда они у нее впервые, поэтому, почувствовав едва заметные сокращения живота, я замерла и прислушалась
