вся как есть, сухая. ЧуднО вы там у себя одеваетесь, ну то не наша печаль.
Ольга натянула привычные джинсы и футболку и снова села за стол. Василиса отложила ложку и сказала.
– В подчинении немца пять десятков полицаев, шестеро из которых – чёрные Избранные. Их координатор – наш односельчанин Мартин Нойман.
– Немец что ли? – поинтересовалась Ольга.
– Из поволжских, – отозвалась Василиса. – Давно у нас живёт. Вот дождался, гад, своих. То отдельная история, как-нибудь потом расскажу.
Она подкинула печку ещё дров и продолжила.
– Чёрные Избранные и полицаи контролируют всех жителей деревни. Но всех, да не всех. В окрестностях Громово – наша деревня так называется – действует партизанский отряд имени товарища Калинина. Я являюсь его связной. В отряде есть один наш – Яков Огнецвет. Одному ему не справиться, сама знаешь. Вот тебя к нам и забросили.
Ольга задумчиво слушала спокойный рассказ Василисы и думала. Вот ты теперь кто будешь, Оля. Партизанка. С позывным Сосна. Конечно, хотелось бы куда-то, где поспокойней и потеплее, но… Избранные не выбирают, где оказаться. В конце концов тётка Василиса – женщина надёжная и деловитая. Конечно, Оля Сосновская – это не Люба Шевцова, но в паре с неведомым Огнецветом она сделает то, что уже дважды делала в ХХI веке.
Уварова продолжала:
– По нашим сведениям, через десяток дней с Громово из нашего элеватора будут вывозить зерно в Германию. Командование отряда приняло решение сжечь элеватор. Наша с тобой задача – нейтрализовать чёрных Избранных, дабы ослабить их влияние на полицаев и жителей деревни. А там уже наши бойцы довершат начатое. Но, ты, Оленька, ещё очень слаба. До деревни без лыж не добраться. Денёк поживи тут, пока я не вернусь с ещё одной парой лыж, да одёжку тебе по сезону. В Громово скажем, что ты моя племянница из Брянска. Добро?
– Добро, – согласилась Ольга, вздохнув, ибо перспектива жить одной в избушке, затерянной в глухом снежном лесу, её немного пугала.
– Да ты не робей, милая, – будто прочитав её мысли, сказала Василиса. – Еды я тебе оставлю, дверь запри и всё ладом будет. А ежели что, вон топор.
То, что она сможет воспользоваться топором «ежели что», Ольга конечно, сомневалась, но с ним как-то спокойнее.
Василиса погасила лампу, и они вдвоём легли на топчане, укрывшись одеялами.
– А деревня большая у вас? – спросила Ольга.
– Большая, – отозвалась Василиса. – Почитай, две сотни дворов, школа, клуб, колхоз. Комендатура теперь в здании бывшего сельсовета, – Василиса вздохнула.
– И что же, всё это пять десятков полицаев контролируют?
– Вместе с чёрными Избранными. Ну и немцы под боком. Ох и полютовали они, когда вошли, сволочи. Председателя нашего Никиту Петровича повесили с женой на воротах, а дом сожгли. А всё Нойман, гад навёл, – Василиса всхлипнула.
Ольге снова стало страшно. Она поёжилась. Но Уварова, будто снова прочитав её мысли, спокойно сказала.
– Ну
