том, что Марон меня удостоил высокой чести и уступил мне собственную кровать, не приходилось. Вместо того чтобы принять это как благодарность и извинение за игру на нервах и умышленное изнурение, я испытывала жгучую неловкость, стыд и любопытство от мысли, где же все-таки ночевал сам Марон?
… Креолис… Квартира службы Короны… Марон…
Чертова пигалица, меченная Судьбой, спутала все планы! И не имело значения, что планов на сегодня было не так уж и много, но он и в кошмарном сне не мог видеть, что придется вести эту дамочку ужинать. Он так надеялся, что она испугается или хотя бы почувствует себя неуместно в заведении, так сказать, для узкого круга обывателей. Но, гляди ж ты, кудрявая бестия крепкой оказалась, вонзилась занозой в одно место – и не выдернуть. Это было не единственное, что его не особо приятно поразило. Меченная богиней Судьбой начала рассказывать о причинах, которые привели его в Креолис. Она не могла знать о типографии. Даже в Тайном отделе службы Короны об этом знали единицы, а кудряшка с первой карты прямо в цель попала. Конечно, Марон не сомневался, что длань Судьбы обладала настоящим даром, о чем сигнализировала открытая взгляду красная метка на подбородке и руках, но столкнуться с этим самому – совсем другое дело.
Длани Судьбы действительно видели нечто большее по своим картам. Но Марону всегда представлялось, что дар их распространялся на обычных людей и использовался в самых различных житейских проблемах, например, когда вспахивать поле или пора ли собирать урожай; найдет ли невеста жениха, а если найдет, то когда, и наоборот. Он и подумать не мог, что можно было использовать зрелую даму (даже если и меченную Судьбой) в расследовании, например, убийства. Но, к его глубокому сожалению, получалось, что именно это и происходило: кудрявая заноза с именем Лууна лезет в расследование опасного и крайне важного для Короны Ивалии дела.
Марон был убежден, что Лууна не отцепится от него, пока не выполнит предназначение Судьбы. Предсказание было, действительно, многообещающим и тогда, в Пивной, оно во всю говорило, что пора было уносить оттуда ноги, чтобы, не дай все боги, кто-то понял, о чем ее слова. Длань Судьбы необходимо было выслушать в более уединенном месте.
От вынужденного положения, в которое его поставило божественное вмешательство, он испытывал смятение, а помимо этого чувства его обуревала злость. Боги не подсылают абы кого и просто так, а это означало, что Лууна будет участвовать во всем и, скорее всего, до самого конца. И это его бесило еще больше. Только он никак не мог понять, что так неоспоримо вызывало у него отторжение: невозможность действовать одному, как прежде, или конкретное участие кудрявой занозы.
Напугав Лууну до молчаливого следования его указаниям, он привел ее в свое временное служебное пристанище. Марон совсем не хотел с ней разговаривать, дабы не придушить этот кладезь цветной одежды. Он не хотел посвящать ее в дело, и уж тем более он не хотел, чтобы она перешла
