синонимами. А к выходкам Пашки с Гошей я привык и плюнул было на них вовсе. Кто знает, возможно лишь мне их выкрутасы мерещатся? И тут же мне казаться стало, что некоторые проницательные посторонние все-таки поглядывают в мою сторону с некоторой ухмылочкой потаенной, с немым вопросиком ехидным или с советом паскудным, вроде: что ж ты Паша с секретаршей аналитикой страдал или Гоша, дурень, бабам ушлым добровольно не строчи. Однако же все перечисленное не причиняет мне беспокойства, даже забавляет порой. Ведь, как не зови, а я во всех трех случаях это я и есть. Вывеска меняется, суть ни-ни. Путаница, правда, возможна, однако же без булгаковщины, господа – товарищи, без булгаковщины. (И да пребудет классика неприкосновенной и почитаемой!). Это просто взбрык, флуктуация ментального пространства. Чего только в мире не происходит! Но все же не хочется лишний раз упомянутое пространство зазря баламутить, и, ежели там гуси имеются, зачем же птичек смелых попусту дразнить? Еще отмочат чего похлеще. Имею же я право на примитивный эзотеризм, не выходящий за рамки бытовой демонологии и не отнюдь не тревожащий основных положений ортодоксального православия. И потому, с учетом вышеизложенного, себя, дорогого, я буду величать старинными, вузовскими еще прозвищами: Длинный и Слесарь. О происхождении сих наименований позже, а возможно и вовсе не стоит. Есть и есть. Баста. А сейчас, с терминологией разобравшись слегка, вернемся в русло литературного процесса, где и пребудем в дальнейшем, где нам, убежден, самое место. И пусть не смущает мнительных некоторая моя велеречивость. Суть высокого штиля, коим произведение означенное создано, состоит в предварительном и основательном засорении и даже, пардон, загаживании читательских мозгов с последующим высеванием на удобренную почву рациональных зерен полезной информации соответствующего эмоционального накала в надежде на адекватные всходы, где «не найдется плевел среди новых злаков».
Стоп. А почему, собственно, «с него хватит?». Силы иссякли, а? Сил, как раз, навалом, и опыт впору молодым передавать. Но нет ни желания, ни смысла. Эта доля жизни прожита безвозвратно. Оттого и дергаться в означенном направлении без пользы. Даже, если начнешь вновь, только хуже сделаешь, ибо бросишь все на полпути. В тупике нет пути вперед, а он дожил именно до тупика. Тупо ходить в должность, отбывать трудовую повинность за приличное вознаграждение, пенсию зарабатывать? Жизнь убить за пенсию? Тогда имеем полное право, уверяя кого-либо в чем – либо, использовать в качестве клятвы – честное проститутское. И только так. И не кривите мурло свое одухотворенное, блюдите честность, смотрите этой бляхе – правде прямо в ея бесстыжие зенки. Вот оно, счастье? Призвание? Постыло подобное существование и прогоркло. И организм реагирует солидарно, точно чугуном отекая, ни туда, ни сюда. Он прекрасно знал это свое состояние, когда никак себя не заставить рукой – ногой шевельнуть во имя
