style="font-size:15px;"> Если так он планировал меня смутить, то у него получилось. Уши пылают огнем. Хорошо, что он этого не видит.
– Да, я… у меня были кое-какие трудности, но… – Как назло, если у тебя хороший слух, по голосу на самом деле можно понять, что у кого-то горят уши. – Но если тебе до сих пор нужен певец, то, возможно, в ближайшее время это можно будет организовать.
– Значит, ты все-таки вернулась в Ливерпуль?
– Пока еще нет. Но скоро вернусь.
– Рад слышать.
Я молчу в трубку и слишком поздно соображаю, как обычно протекают такие диалоги.
Ты говоришь. Другой человек отвечает. А потом ты сам снова что-то говоришь. По очереди.
Пару мгновений мне при всем желании не удается придумать, что сказать. В голове кружатся мысли, которые так мало связаны друг с другом, что в принципе не должны умещаться в одном сознании. Разговор с Сойером Ричардсоном невыносимо сильно напоминает мне о дне, когда мы хоронили ба. Во время церемонии я держалась хорошо, сохраняла спокойствие, и похороны даже показались мне в каком-то нездоровом смысле красивыми. Они были достойны бабушки. Срыв случился гораздо позже, вечером. Когда стало ясно, что мой мир больше никогда не будет прежним, потому что из него исчез незаменимый человек. Навсегда. И никто никогда не сможет этого изменить.
Теперь я думаю о том вечере, о той ночи.
И в то же время о том, что голос Сойера Ричардсона – тогда я этого почти не заметила – творит с моей головой нечто, на что раньше была способна лишь музыка. Я перестаю слышать весь остальной шум этого мира и чувствую себя так странно… нормально.
– Ау? Певица? Ты еще тут?
Уткнувшись лбом в сжатый кулак, я беззвучно вздыхаю.
Два варианта: положить трубку и больше никогда об этом не думать или…
– Да. Да, я тут, извини. Кажется, связь ненадолго прервалась.
Класс, Ханна. Соври ему.
– Связь?
Наверное, помехи со связью обычно слышно. Ну круто. Супер.
– Да. Связь между мозгом и речевым центром.
Он тихо смеется. Лучше пусть прекратит, иначе у меня перегорят и другие центры связи.
– У меня тоже иногда бывает. Боязнь сцены?
– Нет. Ненавижу разговаривать по телефону. – Это не ложь.
– И тем не менее ты мне позвонила? Осторожно. А то я подумаю…
Что? ЧТО?
Подумаешь, что это из-за тебя я так нервничаю?
– … что ты правда хочешь эту работу.
– А я правда хочу. – Я как будто должна. Должна по крайней мере себе доказать, что у меня еще получается, что я все еще это умею. Что Хейл внутри меня еще не безвозвратно потерялась за долгий прошлый год. – Я немного нервничаю, потому что вела себя на вокзале как полная дура.
Он не перебивает меня со словами: «Да ты что, ничего подобного», а продолжает слушать. Видимо, честный малый.
– Просто у меня тогда выдался кошмарный
