выходил уже полчаса, – кивнула та. – Посетителей вроде не было. Кажется, говорил с кем-то по телефону… Но я точно не знаю.
Александр вздохнул, глядя на девчонку. Милое личико, округлые формы. Конечно, её взяли на это место не за ум.
– Так уточните, – кивнул он.
Секретарша послушно нажала кнопку.
– Валентин Геннадиевич? – уточнила она. – К вам господин Талл.
Молчание. Взгляд Александра метнулся дальше по коридору, туда, где был вход в кабинет. Он точно там?
– Валентин Геннадиевич? – повторила секретарша с лёгкой растерянностью.
К чёрту. В иное время он мог бы дожидаться или развернуться и уйти, но не сегодня. Не после этой ночи. В четыре больших шага оказавшись у дверей, Александр толкнул их плечом.
Закрыто.
– Валентин! – взревел он. – Ты там? Это я, Талл!
Секретарша, выбравшись из-за своего стола глядела на него с испугом.
– Он точно там? – уточнил Александр, снова пробуя дверь. Намертво.
– Д-да… – испуганно пролепетала она. – Я точно слышала, он там говорил ещё пару минут назад…
Ну, значит, и нечего церемониться. Александр собрался – и долбанул плечом, высаживая дверь.
Удар. Ещё удар. Лёгкий испуг секретарши сменился на серьёзную панику – к такому её в колледже точно не готовили.
Следующий удар. Дверь хрустнула и повисла на одной петле; Александр быстро шагнул внутрь…
…твою ж мать. Снова. Снова! Второй раз за сутки.
– Назад! – успел он затормозить секретаршу, которая намеревалась заглянуть внутрь. – Место преступления!
Сотрудники управления выглядывали из своих кабинетов – кто с любопытством, кто с испугом… плевать на них.
Валентин сидел в кресле. Поза спокойная… как у живого.
И снова никого. Заклиненная дверь, закрытое окно… пятнадцатый этаж.
Где-то сзади истошно завизжала секретарша. Всё-таки заглянула… вот дура.
– Я же сказал – назад! – рявкнул Александр, оттесняя её из кабинета. – Звони в башню корпорации Крейна, срочно!
Всё же зрелище было… не для женских глаз. Валентин Готфрид сидел за столом как живой… но за живого его вряд ли было можно принять.
Почерневшее тело… будто изнутри. Выжженное дотла. Оболочка. Самыми чёрными были глаза… и надпись на лбу, будто прочерченная раскалённым лезвием. Александр понял, что это за надпись, ещё до того, как успел её прочитать.
A tenebris ad lucem. Из тьмы во свет.
Глава 9
Внутренности словно скрутило в жгут; я перегнулся над раковиной и исторг из себя новую порцию крови с желчью напополам. Удивительно паршивое чувство – как будто выблёвываешь собственные лёгкие. Крепко вцепившись в уже далеко не белоснежный фаянс, я стоял так, пока не почувствовал, что этот порыв унялся.
Зеркало над раковиной отразило моё лицо. Конечно, я не успел осунуться за это время, но
