р о з о в о л о к о т н ы е! —стаей простой:
на срубе
ореховы чистите гранки —
от зерен
и глади дорог
отражаясь:
как легкие дольки:
совместны!.. чисты —
о настолько! – что кажется: э т о м у долго
как звукоряду:
свободно простукивать:
над полем
над срубом:
воздушными косточками! —
словно на память – о бывшем когда-то:
стройном и чистом:
устройстве вещей
|1964|
окно = сон[8]
буря белая – знамя – и крестики —
щели впервые отсюда
как от мозга от сердца и глаза
к душе (это вьюгою шепчется)
бога – все резче:
больнее – все тоньше-ускоренно! —
только это окно… и просмотрятся знамя и
крестики-щели
– где-то доньями синими
все более близкие к богу —
ярко до смерти души! —
и знамя гори от меня буря белая снись
буду много: и синим – дома —
разделяющий —
– как доньями – крестиков
и падалью мира убитый
за ней освещусь:
о вдаль осия́
|1965|
без названия
ярче сердца любого единого дерева
и:
(Тихие места – опоры наивысшей силы пения. Она отменяет там слышимость, не выдержав себя. Места не-мысли, – если понято “нет”).
|1964|
о чтении вслух стихотворения “без названия”
Спокойно и негромко объявляется название.
После продолжительной паузы следует:
Пауза, не превышающая первую.
Строка: “ярче сердца любого единого
дерева” произносится четко, без интонирования.
После длительной паузы:
Снова длительная пауза.
Строку: “и” следует произнести с заметным повышением голоса.
После паузы, вдвое превышающей предшествовавшую, прочитывается прозаическая часть: медленно, с наименьшей выразительностью.
|1965|
Утешение 3/24
1965–1967
заря: после занятий
среди темнеющих отталкивающе
как бархат на умершей
спокойных
львиных зевов
соломинками слабыми
поблескивает мир
кругом отсутствуя давно
и наполовину наискось – с рубашкой вместе —
ты словно частью золотым песком!
когда двора случайный ветер
потом в 4 веет широко
и шевелит тебя как сора россыпи!
где будто в шее свет красивых
усиливала белое бумага:
богов всю зиму
укрывая каждая
по
Автор указывает, что тема этого стихотворения, в иной плоскости, завершается в следующем, заканчивающем данный раздел.
