движениями парочка мчалась подальше от чествования холостых, нашедших вторую половинку. Движения белокурой девушки замедлялись, переходя в импровизированный вальс, правила которого Дантей нехотя заучил для школьного выпускного. Головокружительное молчание прервалось странными вопросами: «Немецкий лендлер? Вау! Где научился движениям австрийских крестьян?». Вместо ответа Дантей лишь недоумевающе вёл бровью, но последующий напор развязал язык:
– Ну, правда, как выдаешь такое? Дрозды хореографии не учат, а я-то разбираюсь отлично!
– Извини, не понимаю, о чем ты…
– Про первоначальный характер вальса, – перебила она, – вот, ножка к ножке, даже в спешке, поразительно! Напоминает стиль восемнадцатого века.
– Импровизация моё всё, – безэмоционально попытался отойти от темы Дантей.
– Хм, а кто был твоим учителем?
– Добровольно-принудительная практика в школе ради соблюдения традиций…
– Не-не-не, – снова перебила, – в школах учили венскому вальсу, а не… – резко сменила тон на менее позитивный, – школы? Современные или какие-то церковные?
– Обычная, без изысков.
– Ох! Заинтриговал, теперь не могу определить пробужденный ты или нет.
Дантей забылся в танце и случайно выкладывал факты биографии. Ощущалась точка невозврата, но ему было интересно снова представиться обычным человеком:
– Типичный студентик.
– Странно, «просто студенты» не могут иметь причудливых вещей из прошлой жизни, – девушка провела демонстративно пальцами по деревянному макету японского меча и резко отбросила руку, – ай! Занозу подцепила!
Этого не могло случиться, так как боккэн покрыт лаком, гладкий, без единой царапины, не считая гравировку на рукояти, однако краснеющий указательный палец подтверждал её слова. Не успев поинтересоваться, реплику вставила потерпевшая, испуганно протараторив: «Ох, прости-прости, понесло меня что-то, перешла личные границы, да? Давай забудем это, я и имя своё раскрою, пойдет?».
Чтобы прервать череду абсурдно-нелепых ситуаций Дантей взял всё под свой контроль, продолжая кружиться в вальсе:
– Ныне так активно интересоваться жизнью незнакомца – дурной тон. У меня жуть как много вопросов, ответив на которые ты окажешь добротную услугу, прикрыв тем самым факт… злоупотребления моим рассеянным состоянием, – грубоватым, внушительным тоном сказал Дантей, раздраженный подозрительным обольщением.
Незнакомка могла спокойно отказаться и скрыться в толпе, но осталась даже после высказывания на грани угрозы.
– А, ой, к-конечно. Меня, кстати, Бегонией звать…
– Дантей, приятно познакомиться. Во-первых, что тебе известно о моём мече?
– Да просто выглядит примечательно, словно те сабельки японские, только вот
