она в свои мысли, но почти сразу вынырнула обратно, – я хочу тебе счастья. И еще – поставить точку в этой гребанной истории, закрыть гештальт. Сейчас это модно, все вокруг только и делают что закрывают гештальты. Почему мой гештальт не может сделать доброе дело и закрыться? Закрытья!
– Гештальт – это вообще про другое, – затараторил в ответ Олег.
Она горько выдохнула.
– Да насрать. Я хочу прекратить мучиться. Я знаю, мне станет легче, как ты не можешь понять? – Она ткнула указательным пальцем ему в грудь. – Ты мне нахрен не нужен, – сказала она тихо, – мне нужно избавиться от тебя! Помоги мне.
– Это не ты говоришь, это болезнь, – Олег все больше убеждался – даже пойди он у нее на поводу, это не поможет.
– Да какая разница! Даже если и так! Какая, в жопу, разница?
– А что потом? – попытался он направить ее по пути своих размышлений.
– Потом просто вычеркнешь эти два часа из своей жизни. Господи, ну всего лишь два часа твоего времени.
Бесполезно.
– Я люблю жену.
– Я не прошу тебя любить меня! Я прошу меня трахнуть!
Соня раскраснелась. Смотрела на него со злостью. Мужчина покачал головой.
– Пока, Соня. Извини, пока. Прощай.
Олег развернулся, и что есть сил рванул вверх по ступенькам.
Он не оглядывался. Он бежал все быстрее и быстрее. Лишь оказавшись у парадной своего дома, остановился отдышаться. Вместо привычных дофаминов его организм получил стресс и теперь мстил за предательство покалыванием в боку. Олег стоял, согнувшись, опершись ладонями на колени.
В висках пульсировала злость. «Как она посмела все это устроить? Да кто она, вообще, такая?» – вопрошал Олег.
– Олег Викторович, с вами все в порядке? – раздалось над ухом.
Олег разогнулся. В проеме приоткрытой двери стоял консьерж.
– Да, – приветливо махнул рукой мужчина, – да все в порядке. Просто отдыхаю.
Консьерж кивнул и поспешил вернуться в парадную.
«Надо все-таки выяснить как его зовут», – подумал Олег и поймал дверь, прежде чем она успела закрыться.
***
Через пару дней Олег успокоился. Подумал, что из них двоих он вел себя куда неадекватнее. Вернее, ей-то можно вести себя, как угодно. У нее справка. А вот он просто идиот.
Скептицизм к анализу чужих действий и мотиваций наделил Олега еще одним редким навыком. Он умел принимать. Даже Алиса, чья основная заповедь гласила «не осуждай, да будь выше этого», однажды сказала, что он слишком принимающий. Так что в том, что его пыл утих не было ничего удивительного.
Непривычным являлось его внезапное желание сделать нечто большее, чем понять и простить. Хотя, если взвесить, данная ситуация заслуживала каких-то действий с его стороны меньше прочих, уже случившихся и, вероятно, еще только предстоящих.
Словом, ему показалось, Соне все же можно попробовать как-то помочь. Он же хороший человек,
