апельсинового сока, – обрадовалась Жера и, радуясь представившейся возможности, выпила почти половину кувшина, так как прошедший день был очень жарким и пить очень хотелось.
Обжоркин тоже хотел пить. Особенно после селедки. Но он настолько ненавидел апельсины, что оставил сок нетронутым, а довольствовался остатками воды из фляжки.
То ли воздух здесь был особенным, то ли они оба так устали от путешествия, что почти сразу же легли и уснули.
Ночью же Обжоркину снились кошмары. Громадные толстые апельсины гонялись за ним по улицам города и пытались загрызть его своими огромными апельсиновыми зубами. Обжоркин все время прятался от них на чердаке или в подвале, а главный Апельсин с одним горящим глазом все время указывал на него и кричал: «ВОТ ОН. Ловите его!».
– Ужас какой… – пробормотал Обжоркин, просыпаясь. – Приснится же такое.
Он приподнялся на кровати, умылся как обычно (лапкой) и огляделся вокруг. Мышка Жера, похоже, тоже уже проснулась и ушла куда-то. «Умываться пошла», – подумал Обжоркин и, сладко потягиваясь, спрыгнул с кровати. «Надеюсь у них в кране вместо воды не апельсиновый сок…», – захихикал Обжоркин.
Кровать мышки не была застелена, что не очень было похоже на Жеру, а посередине лежал большой оранжевый апельсин. Свежий и душистый.
«Может она мне его оставила? – подумал Обжоркин. – Может, съесть его из вежливости?..»
Но потом он все-таки передумал, соскочил с кровати и вышел на улицу. Солнце уже взошло и первыми своими лучами заставило светиться все улицы города, отбрасывая на стены домов красные отблески, отраженные от куч апельсинов.
Настроение у Обжоркина было отличное, он замечательно выспался, светило солнце, день обещал быть чудесным.
«Однако где же Жера… – слегка озадачился Обжоркин. – Сколько можно умываться!»
Обжоркин вернулся в комнату, но Жеры там не было. Он открыл окно, чтобы свежий воздух попал в комнату, и сел ждать на кровати. Прошел еще час, но никто так и не появился.
Кот слегка заволновался и начал прохаживаться туда и обратно по комнате. «Ну где она пропадает?.. Так все подвиги совершит кто-то другой, и нам ничего не достанется», – сокрушался Обжоркин.
Как вдруг, когда терпение Обжоркина было уже на пределе, в коридоре послышались шаги. «Ну наконец-то Жера!» – обрадовался Обжоркин. Но внезапно он услышал знакомый дребезжащий голос за дверью.
– Я иду к вам, мои апельсинчики… Иду, иду. Я знаю, что вы меня уже ждете… – старик шаркал ногами и бормотал под нос. – Сладкие мои апельсинчики, сочные и вкусные.
Дверь открылась и в комнату вошел знакомый уже старик с одним глазом, который внезапно остановился на пороге, увидев Обжоркина, сидящего на кровати.
Он какое-то время беззвучно шамкал своим беззубым ртом, пока не сказал:
– Ты похоже, Обжоркин, не пил мой сок…
– Я?.. Не пил… А откуда вы знаете как… – Обжоркину внезапно стало страшно. Удивительным было даже не то, что
