занят, чтобы явиться лично?
Вокруг меня раздались изумленные возгласы, но на суровом лице мужчины появилась легкая улыбка.
– Верно, Благословленная.
Я закатила глаза. Я ненавидела это имя не меньше, чем судьбу, которой оно меня наградило.
– Нас ждут в Ситлали до наступления ночи. – Мужчина жестом показал на черную карету позади стражников. Увидев ее, я вздрогнула от ужаса.
– Сколько займет путь? – Я постаралась не показать свой страх.
– Несколько часов. – Стражник кивнул в сторону моей матери, которая по-прежнему стояла на коленях. – Вам пора попрощаться.
Я посмотрела на мать, которая встала, лишь когда стражник сделал шаг назад. Слезы душили меня – такой бури эмоций даже я от себя не ожидала. Я всегда злилась на мать и все же не была готова оставить ее.
Мне не хотелось прощаться.
– Будь мудрой, Адара. – Дрожащими руками мать сжала мои ладони. – Делай то, что от тебя хотят.
И вот оно: опять эти отвратительные слова. Каждое из них вонзалось в грудь, как кинжал, но мне не следовало удивляться. Мать всегда желала мне лишь такой участи.
Я кивнула и притянула ее к себе. Я не прошептала слов любви, не поделилась страхом потерять ее, потому что не была уверена в этих чувствах. Но кроме матери у меня никого не было.
Она прижалась ко мне и через секунду отстранилась. Заправила выбившуюся прядь за ухо, чтобы моя прическа была идеальной. Взгляд ее темно-карих глаз – таких же, каким был мой правый, – изучил мое лицо, но больше она ничего не произнесла.
В тот момент я подумала, не сожалеет ли мать о принятом решении теперь, когда смотрит на меня, и льдисто-голубой оттенок моего левого глаза напоминает ей о моем отце.
Она всегда говорила, что я в равной степени хранила в себе черты матери и отца. Половину отца, половину ее, женщины, которая так легко отдала меня. Но мать ошибалась. Мы были разными.
Я повернулась к стражнику, который кивнул теперь в сторону кареты. Я сделала к ней несколько коротких шагов и проигнорировала протянутую руку.
Сев в карету, я глубоко вздохнула. Дверца закрылась, оставив меня наедине с ужасом моего будущего. Убранство кареты было прекраснее всего, что я когда-либо видела. Сиденье с деревянной спинкой было обито упругой черной кожей. На нем лежали красные атласные подушки.
Я откинулась на них и выглянула в открытое окно. Один из стражников загружал мой маленький сундук в карету, а мать тоскливо смотрела на меня со слезами на глазах.
От этой картины у меня сердце сжалось в груди, но потом я заметила, что она держит в руках свиток, скрепленный кроваво-красной печатью с королевским гербом.
Я прекрасно знала, что в нем написано. На этот свиток мать обменяла меня. Вот что ей пообещали много лет назад, когда она так охотно согласилась на мою помолвку с нашим врагом.
Стражники не медлили: они получили то, за чем пришли. Я вцепилась в сиденье, когда лошади рванулись вперед и карета тронулась
