повторяемся в молитвах,А в мыслях согрешив опять,
Сквозь помыслы себя стегаем,
Уверовав в гипотез факт!
Ну хватит, а то гибнут смыслы —
Зачем-то бороздим печаль?
А что же счастье? – Это брызги!
Туман на берег, как вуаль.
Жизнь, что корабль на просторе,
Срезает волны или сны,
В загадках кроются ответы
Для грешной и слепой души.
Порвало небо диким громом,
Гроза в цвета ультрамарин,
И вздрогнут птицы, улетая,
Как будто выстрел подхватил.
То не конец и не начало,
Не зов великого творца!
Послушай шёпот – разве мало?
Услышь, что говорят сердца!
Ведь рвётся парус одинокий —
Любовь забыта между нас!
Вы ненависть-сорняк сорвите,
Топор войны – он не для вас!
Молчите, да, вы все молчите!
В бесстыдство похоть закралась…
Всё возвратится и воздастся,
Да так, что будете взывать…
А будет ли ещё спаситель
Иль снова нужен некий знак?
В смирении – окончание мысли,
И остаётся лишь мечтать.
Как ты и я
Кто-то сожалеет о былом, а иной ликует о прошедшем.
Жизнь человека непроста пред собой и временем неспешным.
Глубина души – колодец чувств, где на дне таится тихо память.
Не грусти, скиталица-судьба, погоняй кнутом дорогу в старость.
Износилось старое пальто, кое от родной крови досталось.
Одиноко шёл он по земле, вспоминая тех, с кем повстречалось.
И ещё, глазея из окна, всё считал снующие картины,
Ждал, когда придёт она, заберёт его с собой в долину.
Сердце отболело, ну и пусть, значит, знает, что жива заноза,
И тоска, и тихая печаль занимались над его погодой.
Нету слёз, но в горле снова ком, позабыть бы, а не тут-то было…
Прогоняя, пряча мысли прочь, вспоминал лицо её и руки.
Всё связать в один сухой букет да спалить на Масленицу будто:
Чучело слепых, дрянных разлук, что давно скребут, как кошки, душу.
Зеркала запомнят лица всех тех, кто рассмотреть себя пытался.
Небо обнимает грешных нас, как бы кто и как себе ни клялся.
По глазам разглядывал судьбу, позже без укоров ухмылялся.
По словам и делу судят всех – как судить, коль сам ты ошибался?
Под ногами стелется земля, носит человека, не сдаётся.
Он искал себя, как ты и я, и за жизнь зубами зацеплялся.
Говорил о смерти, не грустил, странное предчувствие охватит.
Горизонт его уж не брезжит, а заря зовёт безмолвно, манит.
Нежится последняя мечта, как и на погосте крест калёный:
Он хотел побыть ещё живым, но она косой как сено косит.
Эскиз времени
В любви нет ничего святого,
Как, впрочем, в ненависти нет греха.
Пусть кто-то вторит, что есть боги —
Однако
