Это правда, Кай, – легко коснулась его волос. – Это чистая, правда. – Зачем мне тебе врать? Зачем мне делать людям ещё больнее? Я обязана – спасать.
Ладонь мягко легла с затылка на плечо. Другая тихонечко дотронулась до края лица. Словно прирученная, доселе ненужная дворняга с улицы, за долгое время бичеванья, ощутил ласку и нужду. Потерянный и вновь приобретённый, в глазах постепенно зарождалась та нужная искра надежды. Любовь.
– За годы, проведённые здесь, во мне изменилось кучу вещей, правда. Я, как уже говорила, перевернула собственное сознание. Не кардинально, но достаточно, чтобы изменить некоторые вещи… Взгляд на окружающий мир, – аккуратно расправила его чёлку, – и его людей, не изменился ни в лучшую, ни в худшую сторону. Он попросту стал… иным. Куда более взрослым… Осознанным что ли… Тебе нелегко в это поверить, но знаешь, – пальцем провела по щеке, – за эти два с лишним года… я так привыкла к тебе, но… (взволнованно) даже сейчас, мне очень трудно с тобой говорить… Голос на пустом месте, – стеснительно улыбнулась, – срывается. – …Столько времени прошло, а преподносить себя вот так – крайне омерзительно. Нельзя было бросать тебя одного… Ну, просто нельзя… Это как минимум бесчеловечно… Какая же я скотина… – прикрыла ладонью лицо.
– Я думаю… – попытался дотронуться, – ты хорошая, правда…
– Нет, не правда, – убрала его руку. – Ты даже не представляешь, какой я на самом деле… плохой человек. Сколько я себя здесь помню, я всегда… боялась и ненавидела свою работу. «Тупая занятость труда для папиной выскочки». Хуже сотрудника, чем я – ну просто… невозможно найти. Вместо, лечить и помогать, наоборот, только пакостить и вредить. Что может быть хуже нелюбимой работы? Нелюбовь. Быть вечно такой, – кивнула в сторону, – как они. Злой. Циничной. Тщеславной и Безнравственной. Жить то можно, но… прислуживать паскуднее всего. Я не могла долго существовать под чужой маской… Кай, – аккуратно взяла ладошку, – мне правда, жаль. Искренне жаль. В сотый раз жаль, что ты увидел меня такой… Такой… уродливой… Я слишком поздно опомнилась, – стыдливо опустила глаза. – Я хочу в сотый раз попросить у тебя прощения… Прости меня, Кай. Прости. Я, правда, не хотела… (Жалостливо) Мне дико больно от того, как с тобой жестоко обходятся остальные. Да, я тоже в их числе безнравственных подонков. Я прекрасно понимаю, что ничуть не лучше остальных, но пожалуйста, – обеими руками сжала ладонь, – дай пожалуйста людям призрачный шанс… Дай возможность исправится. Дай его пожалуйста… мне…
Глазки неожиданно заискрились новой надеждой.
– Я знаю, знаю, как тебе приходится нелегко, но ещё тяжелее видеть тебя, таким… Таким несчастным… Вдвойне приходится тяжелее, когда тебе нравится… совершенно другой человек. Ты делаешь всё возможное, лишь бы хоть… капельку внимания его привлечь, а он… А что он? А он ненавидит тебя. Игнорирует. Не замечает попросту. Старается навредить тебе. Сделать ревностный укол. Сделать ещё больше. Ещё больнее. Сильнее…
