он не курил, даже не баловался папиросками. Физическая сноровка, ловкость и выносливость были у него в приоритете. Он дал себе зарок больше никогда не совершать таких ошибок, как тогда с нунчаками. Подойдя к группке солдат, смоливших «Приму», он попросил закурить.
– Что, невеста изменила? – спросил один, указывая на листок письма, который Самсонов так и держал в руке.
– Да нет, мать пишет, что тяжело ей с отцом, болеет, – ответил он по-простому.
В письме этой теме было уделено немало места, и ему не пришлось ничего сочинять. Сделав пару затяжек и почувствовав неприятное головокружение, он отдал начатую сигарету вовремя подоспевшему новобранцу и, убрав письмо в нагрудный карман гимнастерки, вернулся в казарму.
Мысли о том, сдаст или не сдаст его этот кривобокий мутант, мучила его следующие полгода. Их полк перебросили в зону боевых действий, и, находясь в отчаянии, он шел на любой риск, забыв о смерти и возможных увечьях. Судьба хранила его и в бою, и в жизни. Наконец уверенность в том, что о нем не расскажут там, где не надо, победила, и Сергей почти забыл о том парне, который вручил ему сверток с золотом и приказал молчать. Вернувшись после службы домой, он толкнул золото через посредника одному барыге и, получив за все чохом около пяти тысяч баксов, смог купить себе новую одежду и подарки для матери и отца, отложив кое-что на будущее.
Ницца, Франция. Весна 2008 года
Весной две тысячи восьмого года, когда сотрудников МВД еще выпускали за границу, Самсонов с женой и детьми снял скромную виллу на мысе Антиб, недалеко от Ниццы. Все вокруг цвело и благоухало. Радостные мамаши прогуливались с ухоженными и хорошо одетыми карапузами по маленьким скверам и паркам. На пляжах под белыми зонтиками загорала разношерстная европейская публика, и молодой подполковник спрашивал себя, чем они занимаются в этой жизни, если могут себе позволить то же, что и он. Рев феррари и ламборджини на утренних безлюдных улицах был так же обычен, как ауканье грибников в подмосковном лесу.
Сидя на пляжном лежаке, он смотрел, как его дети строят замки, уносимые прибрежными волнами, и перебирал в голове все возможные варианты стать одним из местных, пусть даже без гражданства и права участвовать в выборах. Ему не понаслышке была известна подноготная демократических симулякров, и такая ересь его мало интересовала. Идущий мимо бродячий торговец прохладительными напитками и пивом остановился рядом, поставив казавшийся неподъемным наплечный баул на раскаленную гальку.
– Monsieur voule vouz un peu de’eau gazeuse?[20] – обратился он к застывшему в раздумьях подполковнику.
– Что? А! Water, no thanks[21], merci[22] то есть, – поспешил ответить тот.
Общество бродяги ему было неприятно, и он надеялся, что тот поспешит уйти. Каждый зарабатывает на хлеб как может, и этот небольшой человек с черной от загара кожей и в старых
Не хотите немного газировки, месье? (Фр.)
Вода, нет спасибо (англ.).
Спасибо (фр.).
